- Спящая красавица, приехали.
Я выпорхнула из машины и окинула дом взглядом. Красивый и величественный, он как всегда, летом, утопал в зелени. По бокам каменных дорожек были разбиты клумбы, на лужайке росли декоративные деревья и кусты. Воздух благоухал насыщенным ароматам роз, маттиолы и душистого табака.
Входные двери открылись, и на крыльцо вышла Нина Петровна, бессменная домработница семьи Макарских.
- Иди ко мне, дорогая, - женщина распахнула руки, и я оказалась в ее ласковых объятиях. Она отняла меня от груди, и я увидела в ее глазах слезы.
- Какая же ты стала красавица! И куда только подевалась моя маленькая девочка?
Чисто риторический вопрос, но было приятно, что она оценила перемены, произошедшие во мне.
- Пойдемте в дом, - Нина Петровна потянула меня за собой. – Твоя комната готова, иди, умойся и передохни с дороги перед ужином. Я испекла твой любимый яблочный пирог, - подталкивая меня к лестнице, добавила она.
Как же здорово снова оказаться со своей семьей, где тебя любят и балуют!
В моей комнате ничего не изменилось. Бежевые стены по-прежнему украшали постеры с героями любимых фильмов. Полки занимали книги и мелкие безделушки. Взгляд упал на белого плюшевого медведя, сидящего в кресле. Сердце кольнуло, и я отвела глаза. Его подарок на пятнадцать лет… Я провела рукой по плакату с изображением Дина и Сэма Винчестеров и грустно улыбнулась. Комната маленькой, наивной девочки, только я ею уже не была.
На кровати лежали белое махровое полотенце и в тон ему банный халат. Желание помыться, вытеснило все посторонние мысли.
Собственная ванная имелась только в комнате Егора и Лили. Мы с Никой и гости, пользовались душем, который располагался в конце коридора. Туда-то я и направилась.
Стоя в просторной кабинке, я подставляла лицо теплым потокам воды. Вмести с ними уходила усталость, сковывавшая тело, после многочасового перелета.
Освеженная и полная сил, я вернулась в комнату. Чемодан с сумкой уже стояли на полу, и я принялась их разбирать. Через некоторое время в комоде выросли ровные стопки белья, а в шкаф заняли вешалки с одеждой.
Дверь в комнату приоткрылась, и Ника просунула в образовавшийся проем свой любопытный носик:
- Можно?
- Конечно, заходи.
Мелкая с разбега запрыгнула на кровать и, перекатившись на живот, подняла вопросительно бровь:
- Папа уже дома, а ты еще даже не одета.
Мельком глянув на себя в зеркало, я показала племяннице язык:
- Я быстро.
Джинсы и топик я отложила, когда разбирала вещи. Волосы почти высохли, и я их слегка подсушила феном. Тряхнув своей светлой шевелюрой, я схватила Нику за руку и потянула за собой.
- Давай, наперегонки?
Ника, со всей прытью ребенка, рванула через две ступеньки. Я, стараясь от нее не отставать, почти кубарем спустилась с лестницы.
Егор с Лилей уже находились в столовой и с удивлением смотрели на смеющихся и раскрасневшихся девчонок.
- Папа, я выиграла! – Ника с разбега врезалась в Егора, и тот, по инерции прижал ее к себе.
Я следом оказалась в объятиях мужчины.
- Полегче, задушите!
Я со смехом отодвинулась от Егора и смачно поцеловала в щеку:
- Привет, папочка!
- Здравствуй, доча!
Эти полу шуточные обращения друг к другу у нас повелись еще со времени свадьбы Егора и Лили. Егор и относился ко мне как старшей дочери, не делая различий между мной и Никой.
- А со мной, кто-нибудь поздоровается?
Голос с хрипотцой заставил меня вздрогнуть. Я медленно обернулась. Возле окна, сложив руки на груди, стоял родной брат Егора - Денис. Мой оживший кошмар. Он выразительно поднял черную бровь и, не мигая смотрел прямо в глаза. Бог мой! Но почему сегодня? Почему здесь? Почему сейчас? Так много «почему» и ни одного ответа.
В его глазах цвета горького шоколада, зажегся интерес. Он просканировал меня с головы до ног, и опять вернулся к лицу. Я не менее пристально изучала Дениса. Темные волосы были коротко подстрижены, а щеки покрывала легкая щетина. Небритость ему всегда шла, делая и без того выразительное лицо, более мужественным. Рукава белой рубашки он закатал до локтей, демонстрируя крепкие, загорелые руки. Денис как всегда находился в прекрасной физической форме. Мое внимание, не осталось не замеченным, и он растянул чувственные губы в ухмылке. Я покраснела, как помидор, и не нашла ничего лучше, как пробубнить: