После его выходки, нас навестил Майк и о чём-то долго беседовал с Шерли. Тот потом целый день не выходил из своей комнаты, а я чихала всю неделю.
Дверь с грохотом распахнулась, и я чуть не выронила миску с омлетной смесью.
— Шерли, сколько раз я тебе говорила, не врываться так неожиданно? Ты меня до смерти напугал. Я завтрак готовлю, не видишь? Хочешь есть?
Он отрицательно мотнул головой, смотря куда-то сквозь меня.
— Ты случайно не заболел?
Я поставила миску на стол, подошла и приложила ладонь к высокому гладкому лбу.
Лоб был приятный на ощупь и теплый, как и положено нормальному здоровому лбу.
— Тогда чего глаза закрыл? Болят? Слезятся?
Глаза открылись и на меня взглянул разъяренный тигр.
— Не смей прикасаться ко мне! — заорал Шерли так, что я отшатнулась и чуть не упала.
— Еще раз дотронешься, я…
И умчался.
— Уеду, — мрачно подумала я, — вот прямо сегодня соберу вещи и уеду! Задолбал, чёртов придурок!
После завтрака, я заканчивала мыть посуду и размышляла, как бы сообщить Майку о том, что хочу съехать и забыть этот кошмар как можно быстрей.
Неожиданно до моих ушей донеслось непонятное урчание. Низкое, гортанное, как будто в гостиной откуда ни возьмись появилась большая кошка. Оно врезалось в мою грудную клетку, заставляя ее дрожать и вибрировать. Я уронила намыленную и наполовину отмытую кружку в раковину и пошла на звук.
За время общения с Шерли, я уже немного успела привыкнуть к его странностям и закидонам, но то, что творилось сейчас не лезло ни в какие ворота.
Шерли вытянулся на диване, пристроив босые ноги на подлокотник, запрокинув голову и выставив напоказ дрожащее горло. Он урчал, вяло шевеля пальцами на ногах, словно дирижируя. Его руки запутались в волосах, большие пальцы медленно выводили круги у висков, самыми кончиками скользя по коже.
Вжавшись в стену, я наблюдала, как он прижимал кончики пальцев к расположенным над скулой за глазами впадинам. Медленно, с большой тщательностью он вычерчивал на коже узоры: эллипсы, спирали, восьмерки. Его губы чуть разомкнулись и в комнате вновь раздалось урчание, а грудь равномерно вздымалась и опадала в такт дыханию. Складки его любимого домашнего халата облегали бесконечные углы гибкого худого тела.
— Оххх, — выдохнул он с закрытыми глазами, голова перекатилась по диванной подушке и урчание возобновилось.
Длинные пальцы снова зарылись в ворох темных волос, пробираясь сквозь них. Сначала движения были мягкие, но скоро он уже с усилием дергал пряди, крепко стискивая упругие завитки, сминая в кулаках. А потом начал извиваться так, что халат распахнулся, футболка задралась на одну сторону, а домашние штаны сползли с бёдер, обнажая гладкую кожу и выпирающую тазовую кость.
И тут Шерли задержал дыхание, его пальцы замерли на полдороге, словно обнаружив под кожей, что-то маленькое и твердое, вроде бусины. Сосредоточился, закусив нижнюю губу, нажал сильнее, стискивая виски, а затем резко их отпуская, вдавливая большие пальцы во впадинки над скулами. Застонав, он начал совершать пальцами колебательные движения взад и вперед, погружая кожу в кожу, совмещая выпуклое с вогнутым, а я зачарованно таращилась на него, признавая, что сейчас он красив неземной, почти потусторонней, сверхъестественной красотой. Казалось, что на диван опустился ангел с алебастрово-белой кожей, и от вырывающихся из его жемчужного горла звуков по всему моему телу разливалась слабость.
«Какого черта он творит? — пыталась я собрать в кучу разбегающиеся мысли, — Как это вообще называется? … Господи боже мой»!
Шерли тяжело дышал, гладил виски, под закрытыми веками бешено вращались глаза, словно он находился в беспокойном пьяном сне, полном видений. На шее, на руках, на оголённом бедре блестел пот. Он весь содрогнулся от макушки до пяток, одна нога соскользнула с подлокотника на пол, но он этого даже не заметил. Пальцы двигались быстро, ожесточенно, но самого Шерли здесь явно не было. Внезапно он выгнул шею, приподнял бедра, прикусил костяшки пальцев, громко застонав, а затем, словно лишившись всех костей, упал обратно на диван.
Меня будто гвоздями к полу приколотили; и рада бы убежать, но не было сил.
Шерли распахнул глаза и повернул голову в мою сторону. Его расширенные зрачки, напоминали небо в беззвездную ночь. Грудь по-прежнему тяжело вздымалась и опадала.
— Анита? — он сел, скрестив ноги и уставился на меня.
— Что это сейчас такое было? — нервно спросила я, стараясь придать голосу уверенность.