Вечером после ужина шеф в своем номере провел техническое совещание, на котором руководитель группы советских геологов, работающих в Сомали, подробно отчитался за ошибочные действия своей группы при выемке кристалла и признал свою вину за нанесенный ущерб. После небольшой дискуссии решено было посетить участок и обследовать место, где произошло это событие, а также наказать тех, кто оказался виновным в разрушении кристалла.
Утром мы отправились на джипах в сторону границы с Эфиопией на участок, где располагался лагерь советских геологов и где произошло ЧП с выемкой кристалла кварца. Уцелевшая часть кристалла была помещена в небольшой контейнер, а его остальная часть в виде многочисленных обломков была разбросана на площадке в непосредственной близости от пегматитовой жилы откуда осуществлялась выемка с помощью взрыва. Я конечно воспользовался этим обстоятельством и отобрал в качестве сувенира наиболее чистый обломок кристалла весом с килограмм.
Эксперты вместе с шефом тщательно обследовали участок полевых работ, детально обсудили с геологами, непосредственно участвовавшими в выемке минерала, их подход при выполнении операции, и пришли к заключению, что работы были проведены крайне небрежно и непрофессионально, и что за допущенные ошибки контракты виновных геологов вместе с руководителем будут прерваны и они покинут Сомали. Мне было очень жаль ребят.
Утром мы покинули полевой лагерь, в полдень прибыли в Харгейсу, где находился штаб советских военных советников, и попросили руководство доставить нас на вертолете в Могадишо. Нас посадили на вертолет МИ-8 и вместе с военными спецами, отбывающих в отпуск на родину, доставили в Могадишо. После передачи в посольство СССР в Сомали отчета о результатах нашей поездки на север страны и расследования, связанных с потерей кристалла кварца, мы вылетели в Москву. Полет проходил нормально, за исключением небольшого казуса. При укладке дорожной сумки я нечаянно раскрыл пакет с ладаном и поместил сумку в багажное отделение в салоне самолета. В середине пути я вдруг ощутил знакомый аромат ладана, взглянул на других пассажиров и они видимо тоже почувствовали это благовоние. Я услышал, что кто-то позвал стюардессу и спросил ее о запахе в салоне. «Ну вот попался!» - подумал я. Я быстро вскочил со своего места, открыл багажную полку, наощупь наглухо закрыл злосчастный пакет и спрятал его на самом дне сумки и затем моментально вернулся на свое место. Однако моя попытка «упрятать»эффект ладана оказалась тщетной – до самой посадки в порту Шереметьево в салоне самолета устойчиво царил этот божественный запах.
Путевые заметки переводчика
Свидетель исламской революции
Начало 1979 года. Я недавно вернулся в Москву с моим коллегой – известным российским геологом – из десятидневной командировки в Сирию, где по имеющимся геологическим данным мы провели предварительную оценку железорудного месторождения, расположенного у подножья Голандских высот на границе с Израилем. Вернувшись, я продолжил трудится в Министерстве Геологии, где числился руководителем группы переводчиков.
Где то через месяц меня вызвали в ГКЭС (Государственный Комитет по Экономическим связям СССР с зарубежными странами) и предложили на контрактных условиях поработать в качестве геолога-переводчика с большой группой советских геологов, уже посланных в Иран для проведения геологоразведочных изысканий на центральной территории Ирана с целью поиска полиметаллических руд, золота, а также других минеральных ресурсов. Плюсом к выбору меня оказалось мое знание языка фарси, который для нас горских, а также Бухарских евреев являлся родным. Пообещали, что моя семья несколько позже может также присоединиться ко мне.
Через неделю я в одиночестве вылетел в Тегеран, где меня встретили и разместили в большой квартире недалеко от советского посольства, арендованной для проживания Российских технических специалистов. Затем меня познакомили с экономическим советником и руководителем группы советских геологов. Я узнал, что наш штаб будет находиться в Исфахане – втором по важности городе Ирана, в 150 километрах к югу от столицы. А пока меня оставляют при посольстве для знакомства с условиями жизни в исламской стране.
В те дни в Тегеране проходили активные переговоры между делегациями правительства СССР и министерства атомной энергии Ирана о возможности использования приграничной полосы шириною в 100 км, проходящей вдоль всей иранско-советской границы. Согласно договору аж от двадцатых годов никакая третья сторона не имела права проводить какие-либо работы в пределах этой полосы. Иран же, имея теплые отношения с США, планировал использовать американскую авиацию для поисков урановых руд на своей территории Ирана. Такие руды были выявлены ранее в граничащих с Ираном Казахстане, Туркменистане, Узбекистане. Местные власти надеялись уговорить СССР отступиться от условий договора в вопросе воздушной радиометрической съемки на территории этой полосы.