Коллега помоложе сидел наверху. За ним было оформление и утверждение необходимой документации по отчётности. А вот заштукатуренная лягушка даже наведывалась к ним в офис. Вместе с бригадой от медиа групп. Она же продвигала передачу последних государственных институтов в первоочередную приватизацию. Как глава независимого фонда призывала к оптимизации финансирования лечения по тому же перечню приоритетных заболеваний, ориентируясь на зарубежные практики. Пожалуй, сравнение с земноводным даже льстило этому человеку. Общие усилия таких менеджеров приводили к отсутствию финансирования для новых разработок и выкачиванию денег за счёт поддерживающих программ. За что платили люди, деньгами и жизнями.
Факты не пугали простых смертных, но также западали в душу до первого серьёзного толчка к страху. Хотя, сама Елена нашла и хорошее в этих людях. Если бы они не напивались вместе с Михаилом до потери приличия, Елена не получила бы сверхурочную работу. И доступ к тем данным, которые сейчас свободно гуляют по сети. Вместе с материалами, проекциями и сканами документов. Только Михаил мог санкционировать превышение полномочий с максимальным доступом по ряду сотрудников, в обход службы безопасности. Слава небесам, что список таких счастливцев состоял из нескольких человек. Все сейчас, весьма вероятно, сидели, в похожих комнатах.
Елена за мгновения почувствовала волну агрессии. Она концентрировалась на дыхании, но воспоминания прорывались наружу вспышками. Вот ещё живой мальчик держится за голову. В беззаботное время, когда лёгкие головные боли и редкая путаница в памяти сына не вызывали у женщины опасений. Провалы в памяти и системные ошибки рассинхронизации с персональной сетью привели их к врачам позднее. Когда терапия уже не обращала вспять поглощение болезнью повреждённых участков общей нервной системы. Когда дрожь в пальцах и бессонница за пару лет навалились на сына повышенной раздражительностью и мешками под знакомыми глазами. Ими изнутри отказывающего тела до самого конца смотрел тот же испуганный ребёнок. Теряющий остатки памяти, речи и возможности управлять организмом. Дрожащий при приступах с высокой температурой.
- Я видела всех. - сказала женщина размеренно и сжала полные губы в линию.
Внутри с каждым звуком она сжимала и размазывала обиду и горечь до тонкого неощутимого слоя. Как тренировалась все последние дни. Елена надеялась, что улыбнулась также естественно, снимая большую часть вопросов отсутствием резких реакций и спокойным голосом:
- Многие видели их. Что таить, таких обычные люди считают баловнями судьбы. С парой наших работников общались, общим кругом друзей. С Михаилом вообще дружил почти весь персонал. Кто был с ним хоть на одном корпоративе, тот сразу проникался симпатией. Личное обаяние. А женщина приезжала к нам с подписанием дотаций по ряду ключевых проектов. Многие восприняли их смерть близко, потому что знали или видели вблизи. Вы сами знаете, сколько людей участвует в наших приоритетных проектных группах.
- Но не у всех сотрудников есть максимальный доступ к данным. - кивая ответил мужчина.
Он осмотрел свои ботинки и за секунду переключился: принялся буравить глаза собеседницы. Елена представила, сколько ещё людей опрашиваются вместе с ней. Как на них теперь смотрят остальные? Особенно, при использовании полупрозрачных комнат. Поедание рыбы перед аквариумом завораживало по обе стороны. В такие моменты все рыбы молчат или просто не могут кричать? Отвлечённые мысли отпустили внимание, только когда мужчина продолжил:
- Простите, но и не все сотрудники переживали смерть близких. Может, не за самое последнее время, но всё же. Мне кажется, что вы можете помочь мне. Может вы знаете что-то, что поможет в поиске виновных?
- Только то, что есть в общем доступе. - ответила Елена и пожала плечами. - Неприятные обвинения, смазывание ответственности на уровне проверяющих. Не очень понятная ситуация для всех. Прошу также заметить, что мой сын умер задолго до этих событий. Тогда другие принимали решения. И многие из нас выбирали работу не просто так. Из-за болевших родных, по совету и примеру родителей, по принципам, идейности.
Мужчина напротив перестал кивать. И наклонился вперёд. Сотрудник потёр правой рукой щетину, разбирая левой файлы в сети. Он приглушил освещение и систему мониторинга. Елена заметила погасшие лампочки и индикаторы переферийным зрением. С усилием женщина сосредоточилась на руках собеседника, борясь с желанием запустить личную сеть.
- Раз мы заговорили об этом, - начал мужчина, открывая по очереди фотографии. - У этих троих тоже остались родные. Как и у других. Дети, родители, жёны или мужья, друзья. Их не дождались дома. Их хоронили. А потом обнаружили сомнительную информацию, гуляющую по сети. Документы, якобы доказывающие противоправные действия. Да, все решения имеют свою цену. Но подтверждений информации нет, а работу кто-то выполнил. Получается, что проплаченные акции свалились на живых людей вместе с осознанием, каково жить без близких. Без суда и следствия.
Три проекции замерли между людьми. Елена смотрела на них, но думала о своём. Она принялась считать вдохи и выдохи. Привычно, до девятнадцати, чтобы заученное упражнение утянуло в безмолвиеъ, в глубину, всё-всё волнение без остатка. Но сознание уже ощутило пустоту внутри. Как язык нащупывает кровоточащую дыру и боль после удаления зуба. Очень похожее чувство, со схожей проступающей болью. Вот только потеря такого порядка не становилась привычнее. Скорее подобная прореха представляется носителю не пустой тьмой, а чёрной дырой. Затягивающей в мгновение всё. Любой случайный свет.