Здесь есть на что посмотреть…
Его студия похожа разом на театральные закулисы, склад реквизита, редакцию глянцевого журнала и бордель. Точнее, на то, как эти места выглядят в моем воображении, поскольку ни в одном из них я не была.
Десятки фотографий на белых стенах — не только ню, еще портреты и фэшн. Много мебели, я успеваю выхватить взглядом кровать с ажурной спинкой, вторую — с тяжелым бархатным балдахином — и кушетку в стиле ампир. Блестящий пилон. Длинная штанга, на которой развешена одежда в прозрачных чехлах, за ней — столики для макияжа с окаймленными круглыми лампами зеркалами. Рулоны цветных фонов и множество фототехники — осветители, серебристые зонты на стойках, какие-то непонятные штуки в виде черных боксов с одной матово-белой стороной. В дальнем конце зала небрежно расстелен ковер с абстрактным рисунком, на котором, полускрытый ширмой, стоит темно-вишневый диван и столик с белой кофейной чашкой.
…Просьба звучит еще раз. Более настойчиво, точно обращена к ребенку, который вместо того, чтобы слушать, считает ворон.
Я вздрагиваю и перевожу взгляд на неотразимого мужчину в нескольких шагах от меня. Он стоит около круглого стола, на котором царит восхитительный творческий беспорядок, одетый в измятую белую футболку и темно-серые джинсы. Руки сплетены на груди, на высоком лбу — упавший завиток темных волос. Синие глаза глядят на меня изучающе, с любопытством, как на какую-то экзотическую зверушку, привезенную в зоопарк.
Черт, кажется, я опять отвлеклась.
— Меня зовут Софи, — начинаю торопливо, пока он не сделал вывод, что я с приветом. — Мне двадцать два. У меня есть мама, папа и дедушка. В Марсель я приехала всего три недели назад, поэтому никого пока здесь не знаю, ну, кроме людей с работы, квартирной хозяйки… и вот теперь вас. Я работаю в транспортной компании, в отделе логистики. Мы занимаемся срочными перевозками… — Мой голос звучит все неувереннее. — Так что, если вам понадобится срочно что-то перевезти… — Месье Жерар морщится, и я окончательно затыкаюсь.
— Давай что-нибудь менее скучное? Что любишь, чем увлекаешься.
Менее скучное… Хм. Я перебираю в памяти свои немногочисленные увлечения и понимаю, что ни одного по-настоящему нескучного среди них нет. Я читаю книжки, слушаю музыку и хожу в кино. Как все. Была не была, попробую присочинить и не покраснеть при этом.
— Я увлекаюсь финским неореализмом, — заявляю небрежно, уповая на то, что он есть. Брови моего собеседника ползут вверх. — Слушаю грайндкор. — Откуда я знаю это слово и что оно означает? Впрочем, неважно. — Читаю классику, преимущественно античных авторов… — И контрольный в голову: — В оригинале.
Несколько секунд месье Жерар молчит. Стоит, закусив губу — сдерживает смех? В синих глазах плещется веселая жалость. С упавшим сердцем я понимаю: переборщила. Он мне ни чуточки не поверил.
— Какая ты… Кхм. — Вруша. — Разносторонняя девушка.
Оттолкнувшись от края стола, он подходит ко мне вплотную, а я вжимаю голову в плечи, чувствуя, как лицо заливает краска стыда. Похоже, сейчас меня с позором отправят домой.
— Ладно. Все с тобой ясно. — Он обводит меня снисходительным взглядом. — Интересно, и зачем ты пришла ко мне… — добавляет задумчиво. — Решила добавить к своим экстравагантным увлечениям еще одно?
Черт, он открыто надо мной издевается! Я молчу, не зная, что ответить.
— А впрочем… Давай попробуем, почему нет. Материал перспективный, есть с чем работать.
Материал — это я, что ли? Видимо, да, судя по тому, как он рассматривает меня пытливым взглядом профессионала: внимательно изучает мое лицо, грудь, голые ноги. Одобрительно кивает. А потом — так быстро, что я не успеваю отреагировать — приподнимает подол сарафана и тянет верхний край моих трусиков на себя.
— Софи. — Он укоризненно хмурится. — Ты девушка, а не… садовод. Всю эту буйную растительность необходимо сбрить.
И отпускает резинку. Чпок.
Сказать, что я шокирована, смущена, возмущена его бесцеремонностью… значит не сказать ничего.
— Можно было просто спросить, — лепечу сдавленно.
— Можно, — легко соглашается он. — Но я доверяю только своим глазам. — Он подмигивает мне, затем меняет тон на серьезный: — Завтра в десять. Без опозданий. В одиннадцать у меня следующая съемка.
— Без опозданий. Окей, шеф. Записано, — рапортую сквозь зубы и начинаю пятиться к выходу. Мои уши горят огнем.
Не успеваю я порадоваться переносу казни на завтра, как месье Жерар сводит брови на переносице.
— И ни капли спиртного перед съемкой, — наказывает он мне с интонацией строгого папочки. — Ты меня поняла?
О-о… Наверное, от меня еще пахнет треклятым пастисом!
— Поняла или нет? — повторяет он, усмехаясь.
Покивав немо, я разворачиваюсь и резво шагаю к двери. Скорее, скорее отсюда, пока он не выдал что-нибудь еще. В следующий раз я точно упаду в обморок.
— Софи! — несется мне вслед. — Просто интересно, ты, часом, не девственница?
Ко мне наконец-то возвращается дар речи.
— Нет! — рявкаю дрожащим голосом и под его искренний хохот пулей вылетаю за дверь.