ГЛАВА 24. ТОЧКА БИФУРКАЦИИ
Жизнь — это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди.
— Вы желали видеть меня, Викентий Карлович? — полномочный представитель Ставки Главнокомандования штабс-капитан Галицын, войдя, вскинул руку к козырьку — и невольно поджал губы. Грузный седоусый шпак за столом был явно нетрезв.
— Присаживайтесь, князь, — подполковник Свинтидзе радушно хлопнул в пухлые ладоши, и денщик возник в дверях с привычным графинчиком на подносе. Отпустив его кивком головы, добряк гостеприимно набулькал в два стакана.
— За здоровье Его превосходительства, адмирала Колчака! И мамзель Аннет… Сигарку не изволите? Вот балычок астраханский…
— Если можно, я бы предпочёл ближе к теме, подполковник. У вас есть новые агентурные сведения о красных?
— Как же-с… — одышливо хрюкнул, закусив коньяк лимоном, Свинтидзе. — Цеппелин члена Реввоенсовета Иосифа Сталина вчера вечером прибыл в Рябиновку…
— Штаб в курсе. И что?
— Да то, мон шер, что Джугашвили-то там и там нет. Как говорят наши друзья пролетарии, был — и весь вышел.
— И где же, по-вашему, сей чудесный грузин? — штабс-капитана начинала всерьёз бесить эта декадентская многозначительность.
— Вы не поверите, князь, — но именно сейчас он нигде. Так же, как и захваченный красными бронепоезд «Единая Россия»… Скрылись в реке времён… Но в любой момент могут вынырнуть вновь, и тогда кое-кому мало не будет… пардон, князь, вам не доводилось читать Герберта Уэллса?
— Я лично встречался с сэром Гербертом в Лондоне, — поморщился Галицын, — но думаю, здесь не лучшее место, чтобы обсуждать беллетристику союзников. Меня больше волнует срыв ими военных поставок.
— О-кей, — вздохнул Свинтидзе, извлекая из сейфа чёрную клеёнчатую папку и пистолет неизвестной Галицыну системы. — В двух словах всего не расскажешь. Посему я тут подготовил подробную докладную записку на имя Верховного. Попрошу вас ознакомиться и решить — передавать ли сии материалы Александру Васильевичу. Ибо лично его они могут травмировать весьма. Единственное, на чём настаиваю — это чтобы вы прочли их немедля, сейчас. — Жандарм как-то ловко крутнул чёрный пистолет вокруг пальца на столе. — Простите за назойливость, но от этого зависит будущее России.
— Между нами, подполковник, — пыхнул сигарой Галицын, — порой мне сдаётся, что после отречения Государя будущего у России просто нет.
— Боюсь, князь, вы не вполне правы. Мне довелось встретиться с ним лично. То есть не с Государем, разумеется — но с будущим… — с этими словами Свинтидзе протянул штабс-капитану красное удостоверение с тиснёным двуглавым орлом, явно до того побывавшее в воде.
«МВД Российской Федерации…».
— Обратите внимание на дату выдачи — подполковник ткнул пальцем в расплывшийся текст.
«Начальник полиции Немского района, 2012 год».
— На фото — вы?
— Кажется, мне удалось вас заинтриговать, — Свинтидзе подвинул пистолет к себе, а к собеседнику полный стакан коньяку, коробку сигар и клеёнчатую папку с тесёмками…
Когда князь Галицын перевернул последнюю страницу и потянулся за коньяком, за окнами уже стемнело, графин был пуст, а пепельница полна окурков.
— Россия как сырьевой придаток Северо-Американских Соединённых Штатов? — он повернул осунувшееся лицо к Свинтидзе. — Мерзость какая-то. И вы, милостивый государь, хотели, чтобы командование поверило вашей декадентской стряпне и на этом основании атаковало Нему, не дожидаясь подхода чехословаков?
— Ваше сиятельство, — подполковник грузно навис над столом, протягивая пистолет Макарова за ствол князю, — К чёрту Портал, забудьте. У нас сейчас реальный перевес в артиллерии, живой силе и пулемётах, красные деморализованы. Один удар Офицерского полка — и завтра мы сможем рапортовать о полном разгроме будённовских банд. Пролетарии без вождя разбегутся, как тараканы. А если Сталин и пропавший бронепоезд вернутся в Нему — они попадут уже в наши руки! И всего того безобразия, что я описал в своей записке, просто-напросто никогда не случится! От Вятки — прямой путь на Нижний и Москву. Колчак победит! Это — главный выбор в вашей жизни, князь! И моей тоже… Мы с вами вдвоём можем наново переписать историю России. Теперь, если считаете меня провокатором — стреляйте.