Укатонен вызвал Анито, чтобы она рассказала энкарам о том, как они нашли новое существо и как ее ситик Илто трансформировал его. Потом снова заговорил Укатонен; он рассказал о своем решении для старейшин Лайнана и о своем решении разрешить Иирин усыновить Моуки. После этого он вызвал Джуну.
Джуна стояла на холме под внимательными спокойными взглядами энкаров, наблюдавших за ней с широко растопыренными ушами, выдававшими скрытое любопытство. Она не совсем точно представляла себе роль энкаров в обществе тенду, но знала, что эта роль важна. Она проглотила слюну; горло, несмотря на влажный воздух, пересохло.
— Я приветствую вас от имени моего народа, — сказала она, пользуясь самыми официальными символами. — Мы прибыли сюда в поисках дружбы и знаний. Уничтожение леса вблизи Лайнана произошло по ошибке. Мой народ сделает все, что можно, чтобы возместить этот ущерб. Тенду отнеслись ко мне очень великодушно и доброжелательно, и я им бесконечно благодарна. Спасибо.
Джуна отступила за спину Укатонена, который подал знак Хутатонену, после чего все сошли с ораторского холма. Джуна ждала, что энкары соберутся сейчас вокруг нее подобно деревенскому люду, но они проявляли к ней лишь вежливый и спокойный интерес. Моуки держал ее за руку, подавленный присутствием такого множества энкаров. Анито, видимо, тоже мало что понимала. Все трое шли сквозь толпу вслед за Укатоненом, останавливаясь, когда он здоровался со старыми друзьями или обменивался новостями с энкарами из отдаленных сборищ или Советов.
Потом энкары занялись гостями и отвели их в пустующую комнату на верхних ярусах одного из деревьев. Анито и Моуки сбросили с плеч свои тяжелые мешки и сели, прислонясь к стене, совершенно измученные перенесенным волнением.
— Вы двое оставайтесь и отдыхайте, а мы с Иирин отправимся за водой, едой и постелями, — распорядился Укатонен.
Джуна и Укатонен спустились в кладовку, где нашли несколько пустых сосудов для воды и скатанные циновки. Циновки они оставили у двери Анито и Моуки, а сами пошли искать листву для постелей. Для старейшины из высшей касты физический труд должен был бы рассматриваться как унижение.
— Разве не тинки и бейми занимаются такими делами? — спросила Джуна.
— У нас нет тинок, — ответил Укатонен. — Если они к нам попадают, мы отправляем их за холмы в деревни на-тенду.
— Почему?
— Мы очень редко берем бейми. Поэтому тинкам тут делать нечего, раз их никто не усыновляет. Мы в этих местах не нерестимся.
— Не нереститесь? — удивилась Джуна. — Но я же видела, как ты участвовал в нересте с морским народом.
— Мы размножаемся в других местах; с морскими людьми, в деревнях. Но не здесь. Это не деревня, это место встреч энкаров. Большинство живут здесь недолго, а потом уходят.
— Мне кажется, вам очень одиноко, — заметила Джуна, начиная понимать страх некоторых деревенских перед перспективой стать энкаром.
— Мы избегаем уз, которые связывали бы нас с другими. Это улучшает наши способности принимать верные решения. Но иногда бывает очень трудно, — произнес Укатонен.
— А как же с Анито? Она, кажется, не очень рада, что станет энкаром?
Серый туман печали окутал тело Укатонена.
— Такова уж ее судьба — стать энкаром. Я бы очень хотел, чтобы она осталась в своей деревне и стала бы мудрой старейшиной. Она обладает всеми данными, чтобы стать такой, но она сделается энкаром, и как можно скорее.
— Почему?
— Из-за тебя, — ответил он. — Никто из нас не знает тебя лучше, чем она.
— А ты? Ты знаешь меня ничуть не хуже.
— Меня одного мало, — ответил Укатонен. — И Анито — мало. И даже Моуки, который наверняка понимает тебя лучше нас всех, тоже не хватит. Вот почему мы тут, среди энкаров, куда обычно никто из деревенских не попадает. Энкары должны понять тебя, Иирин. Нам нужно узнать тебя, а через тебя — весь ваш народ. Я видел лишь немногое из того, что могут твои люди, но достаточно, чтобы понять — они огромная сила. Я смотрел на тебя и на твои говорящие камни, и кровь моя от страха превращалась в воду.
— Мне очень жаль, — проговорила Джуна. — Я вовсе не хотела пугать тебя. Как же мне вас убедить?
— Этого ты не можешь. И не должна. Мне надо видеть тебя такой, какая ты есть.
— Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — сказала Джуна.
— Я — энкар, Иирин. У меня нет друзей. — Укатонен протянул ей пару сосудов для воды. — Пойдем, у нас много работы.
Анито помогла Моуки расстелить циновки. Этот удивительный, плодоносный, древний лес, населенный только энкарами, приводил ее в трепет. Все тут отличалось от деревенской жизни, все тут было стерильным и холодным. Тут не было ни бейми, ни тинок, тут не жили повседневной и шумной жизнью. Лес был слишком отрегулированный, слишком ручной. Он вышел из гармонии и пришел к совершенству. И это мучило ее. Она томилась по хаосу жизни в Нармоломе, где изо всех сил старались поддерживать равновесие в дикой природе, одновременно получая от леса все необходимое деревне.
Здесь же, где люди жили в условиях высокой плотности, ненужные растения и вредные животные просто безжалостно выпалывались, как сорняки. Анито понимала необходимость этого, но все равно ненавидела. Если таково ее будущее, то она вовсе не уверена, что хочет его. Теперь-то она поняла, почему Илто выбрал смерть, а не изгнание.
Раздался шорох и нерешительный, какой-то вопрошающий скрип у двери. Анито выглянула. Там стоял энкар с охапкой листьев для постели. Это был один из тех четырех, которые вели их через лес.
— Я подумал, что это может пригодиться, — сказал он. — А еще я принес воды на тот случай, если ты захочешь напиться.
— Большое спасибо, эн, — ответила она.
— Мы рады вам. Меня зовут Гаритонен.
— А я — Анито.
— Я знаю. Я видел, как Укатонен говорил, что ты станешь его ученицей. А я только в прошлом году кончил свое обучение.
— Было трудно? — спросила Анито, удивляясь, что он выдержал столь долгое пребывание вдали от дома.
— Сначала очень тяжело. Я все время вспоминал деревню и жуть как боялся жить здесь со всеми этими энкарами. Но потом меня заинтересовала работа. Когда я стал изучать практику энкаров, я перестал бояться и перестал чувствовать себя одиноким. Тут есть много такого, чему стоит научиться, и очень много интересных дел.
Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.
— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?
— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.
— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.
— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?
— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.
— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?
Она ответила знаком согласия.
— Тогда не надо стыдиться. Знаешь, Укатонен очень высоко тебя ценит. Кстати, он меня очень многому научил в отношении аллу-а. Я ведь даже не подозревал, что там есть чему учиться. Он вообще один из самых опытных в Совете Трех Рек.
— Я полагала, все энкары таковы, — сказала Анито, вспомнив спокойную силу его эго.
— Мы лучше деревенских разбираемся в аллу-а, но Укатонен избрал его своей специальностью. — Гаритонен протянул ей руки. — Хочешь, сольемся?
Анито почувствовала влияние Укатонена сразу же, как только вошла в контакт. У Гаритонена была сила Укатонена и его хватка, но ему не хватало полной уверенности в себе. И еще ощущался привкус какой-то бесшабашности, радости и даже проказливости, чего у Укатонена и быть не могло. Чувствуя это, она поняла, как долго прожил Укатонен и каким одиноким он чувствует себя.