Пролог
⋄⊱⋆✴✶✷❂✷✶✴⋆⊰⋄
— Вот чёрт! — Со всего размаха бросила кисть в стену. — Чёрт, чёрт!
Ну и молодец я, мало того что картину запорола, так ещё и стену измазала маслом. А оно трудно отмывается, если отмывается вообще. Ну ничего, одним пятном больше, одним меньше, не велика беда.
— Да чтоб этот веник прокляты в аду горел! — начала ругать ни в чём не повинные розы, вставая со стула. — Говорила им — не люблю я писать цветочки эти все. Но нет... Ах, и что теперь делать? — спросила сама себя, пиная в гневе стул.
Ну конечно, кого мне ещё спрашивать? Некого. Живу себе одна-одинёшенька уже лет десять. Вот как вышла из детдома, так и живу. Ни друзей, ни семьи, ни мужчины. Даже соседей нет. Да что там говорить, одиночка одиночкой, всегда нелюдима. Единственное, что радует в жизни, так это талант. Да, талан от бога. Всё оживает под кистью, будь то вещь или живое тело, что по моей воле изгибается на холсте, не в силах сопротивляться создательнице. Но вот беда — цветы писать ненавижу. Однако деньги лишними не бывают. Вот и взялась за работу, но никак не могу завершить картину. Уже сколько дней мучаюсь, а всё не то. Нет в картине жизни, нет в ней меня.
— Десять лет училась на живописца, а в итоге не могу жалкие цветочки написать... Никчёмный из меня художник, — по привычке продолжала разговор сама с собой. — Надо было другую профессию выбирать. И к чёрту мечту!
Подошла к окну и взглянула на небо — рассвет. Я опять не спала всю ночь. Ну что ж, со мной такое иногда бывает: как начну писать, так не могу остановиться, даже голод не берёт.
А солнце тем временем стремительно поднималось. Я же, созерцая красоту, достала из кармана пачку, вынула помятую сигарету и зажала её меж губ. Курить не хотелось, но привычка каждое утро выкуривать хотя бы по одной сигарете давала о себе знать.
Где-то сзади шумел голос ведущей новостей. Прислушалась:
«...вот уже второй день, как мы наблюдаем редчайшее природное явление. Учёные утверждает, что такое бывает раз в тысячу лет, — вещал приятный женский голос. — Вы только представьте: люди по всему миру смотрят на небо, дети не ходят заходить домой, лишь бы ещё немного насладиться чудом...»
Выкинула сигарету в окно, а следом ещё и плюнула: сигарета и маленький кружок слюны оказались на кусочке земли в окружении ярко-зелёной травы. Всё же весна в самом разгаре. Всё цветёт и благоухает.
«...а что же учёные? — всё ещё доносился голос. — Они буквально сходят с ума, пытаясь разгадать загадку, но всё четно. Даже никаких гипотез нет... Лично я считаю, что это просто чудо, и не надо искать разгадку, надо просто наслаждаться красотой...»
Вот тут я с телеведущей не согласна. Никакое это не чудо.
Уже второй день небо переливается из одного цвета в другой, подобно северному сиянию, только это будет помасштабнее. Не кусочек неба, а всё небо! И почему-то меня это сильно напрягает.
Предчувствие, что ли?
Странно, но как только это началось, почувствовала сильную головную боль. Как оказалось, не только я, но и блльшая часть женщин по всему миру, не зависимо от возраста, национальности и места проживания. Не коснулось это лишь самых маленьких и женщин в возрасте.
Посмотрела на улицу: пару ребятишек валялись на траве и восторженно смотрели на розовеющее небо; под деревом сидела девочка лет восемнадцати, видимо, за ними присматривала; а ещё дальше, на лавочке, шептались три старушки, притом с таким видом, будто обсуждают дела космического масштаба, не меньше.
Спокойное утро.
Хоть и живу на окраине города, но обычно здесь уже с самого утра на улице куча народу, и все куда-то спешат. Сейчас же почти никого нет.
Тут девчонка под деревом согнулась в три погибели, схватилась за голову и тихонько завизжала. Мальчики вскочили на ноги, закружились вокруг неё, видимо, не понимая, в чём причина такой резкой перемены.
Но не успела удивиться происходящему, как меня саму взяла такая боль, что я беспомощно рухнула на пол, задев рукой столик, заполненный художественным барахлом. И он рухнул вслед за мной, погребая хозяйку дома под многочисленными тюбиками масла, кистями, тряпками и прочим.
В висках пульсировало. Было так больно, что, не справляясь с болью, закричала так, как ещё никогда.
Не знаю, сколько валялась на полу, но внезапно боль отступила. С трудом поднялась и снова взглянула в окно. Там уже было прилично людей. Все вышли из домов и смотрели вверх. А посмотреть было на что: небо окрасилось в кроваво-красный, словно сочась кровью. Страшно и мерзко смотреть на такое. Солнце скрылось, но оно и не нужно более: само небо светилось и свет этот падал на всё и вся. Словно весь мир окрасился кровью за какие-то жалкие несколько минут.