Салатовые братья уставились на меня с нескрываемым интересом. Так, словно на редкую игрушку.
Почему-то я сразу выделила одного из братьев, он чуть уступал брату по габаритам и выглядел моложе, да и лицо его слегка мягче. А гибкий хвост по собачьи дёргался из стороны в сторону.
— Мы её напугали, — сказал младший. — Это ты во всём виноват.
— Я?
— А кто же ещё?
Братья оторвали от меня взгляд и уставились друг на друга с нескрываемой злостью.
— Господин желает, чтобы я разделась? — раздался знакомый голос откуда-то сверху.
Подняла голову и уставилась на робо-женщину. Видимо, это она схватила холодной конечностью меня за запястье. А ещё очевидно, что эти двое сейчас находятся здесь по её вине. Неразумная машина, вопреки моим приказам, всё же рассказала этим двоим про меня. Вот и результат.
И даже не знаю, кто виноват в этой ситуации больше: она или я? Я, наверное, как более разумная. И надо было иметь глупость довериться бездушной машине.
Мужчины всё ещё спорили, иногда рыча друг на друга. В глазах обоих сверкала злость и... решительность.
— Я возьму её по праву сильного, — донёсся до меня голос старшего, вырывав из задумчивости.
— Я не позволю, Нейр!
— Мне плевать! Я слишком долго был один. Неужели ты, наивный, думаешь, что я откажусь от такого шанса? Женщина без покровителя — величайшая из удач! В нашем мире, где на одну самку приходится восемь самцов, это равняется чуду. Всех разбирают ещё в малолетстве, а некоторым подыскивают мужчин ещё до рождения. Конечно, женщина всегда сама выбирает себе мужчину или мужчин, но это не меняет того факта, что таким неудачникам, как мы, суждено прожить все свои циклы в одиночестве. А я не хочу так! Хочу хотя бы раз прикоснуться к манящему телу, хотя бы раз… — под конец голос мужчины дрожал.
Он резко повернулся ко мне всем своим внушительным телом и жадно уставился на мою грудь. Розовый кончик языка предвкушающе прошёлся по нижней губе Шагаса. Это движение словно кричит, что вот, мол, детка, я сегодня собираюсь тебя попробовать. При этой мысли стало тошно. Надеяться на помощь не от кого и защищаться я не в силах, так что придётся отвечать за глупость.
— В последнее время я тебя не узнаю, это не похоже на тебя. Куда делся мой всегда справедливый и добрый старший брат? Ты словно обезумел.
— Ты прав, но мне уже плевать.
Нейр, старший брат, двинулся в мою сторону. Он смог сделать только один шаг, перед тем, как я заглянула ему в глаза. Мы смотрели друг на друга секунд двадцать — внимательно и неотрывно — прежде чем он рухнул на колени. Но даже упав он не отрываясь смотрел в глубину моих глаз. Да и я была бы рада оторваться, но необъяснимое чувство жалости захлестнуло волной. Хотелось взглядом передать ему своё сочувствие... и тепло.
Жалея, я всё ещё боялась его. Поэтому в испуге дёрнулась, когда мужчина пополз в мою сторону. Даже так — на коленях, сгорбленный, с растерянным лицом — он выглядел устрашающе. Его мощная грудь прерывисто дёргалась, выдавая волнение. Ему, как и мне, не хватало воздуха.
Шагас приблизился вплотную, когда его младший и более разумный брат схватил его за плечо и отдёрнул в сторону. Нейр угрожающе зарычал:
— Пошёл прочь, Эйсек!
Но брат и не думал отступать.
— Тебе нужно остыть. Вернёшься позже. Видимо, она никому не принадлежит, значит у тебя будет шанс побороться. Прошу, не надо крайносте... — он не успел договорить, как Нейр высвободился из захвата и, словно большой салатовый кот, прыгнул в мою сторону.
Громадное тело мужчины на удивление аккуратно приземлилось на меня, слегка придавив тяжестью, а крепкие руки, как и хвост, надёжно вцепились в моё дрожащее тело.
Никогда не была крикливой. В своей жизни, до похищения, от страха кричала от силы раз пять. А как только здесь очутилась, вижу с завидной регулярностью. Вот и сейчас не удержалась и завизжала во всю силу лёгких и глотки.
Будь бы на мне обычный человек, давно бы схватился за уши и отстранился бы, но на мне был Шагас, который, прошу заметить, только сильнее прижался.
Почувствовала, как Нейр сильнее прижал меня к полу, а после и вовсе обнаглел. Его когтистая ручища прошлась по моему боки и, уцепившись за край задравшегося платья, с треском разорвала ткань.