А то, что мы в космическом корабле, понятно всем. Что же ещё могло нас украсть?
К тому времени, как на Земле была глубокая ночь, мы закончили с подсчётом и опросом. И, всё тщательно записав в блокноте, сообщила вместе с командой переводчиков всем результаты.
Как оказалось, нас не так много, как могло показаться в начале, всего лишь две тысячи пятьсот сорок семь, шестьдесят процентов из которых в той или иной степени владеют английским. Самой младшей восемнадцать и девять месяцев, а самой старшей — сорок три и четыре месяца. У всех, как на подбор, нет никаких серьезных болезней, аллергий, увечий или дефектов, не считая тех, кто пострадал в «процессе», так сказать. Семь процентов имеет детей, но при этом ни одной беременной среди нас.
Но, как мы случайно узнали, есть одна черта, которая присуща практически всем нам, это наличие каких-либо талантов или личностных качеств, а также одиночество. Восемьдесят процентов не имеет возлюбленного, а остальные двадцать не счастливы и не довольны своей половинкой.
И так, получается, мы здесь собраны не случайно — нас тщательно выбирали. Гады всё продумали.
— Этим тварям нужны одинокие, здоровые, детородные, молодые женщины. Не удивлюсь, если нас сегодня-завтра познакомят с какими-нибудь инопланетными самцами и начнут скрещивать для улучшения потомства, — сказала на английском бойкая датчанка, по профессии энтомолог.
— Заткнись, а? — услышала незнакомый голос тоже на английском. — Нас по-любому ждёт плохой конец, но нагнетать обстановку не надо. Лично у меня в кармане лежит нож, мне его дед ещё в детстве подарил. Как только дела пойдут по наклонной, я сразу перережу себе глотку.
— Ты сможешь?
— Смогу, не сомневайся, этот нож не впервые кровь льёт. Я буду четвёртой. — При этих словах все посмотрели на неё с испугом и, уверенна, мысленно сделали пометку остерегаться чокнутой с ножом.
— Ёжики навозные, что вы щебечете? — подала голосок Галя. Эта русская деревенская девушка не знает ни одного языка, кроме родного, да и то пишет ошибка на ошибке, но зато голос у неё ангельский. Поёт так, что аж мурашки по коже. — Всё на английском своём. Вообще не честно это.
— Заткнись! — крикнула на неё Адель; она во всю пытается учить русский, но пока осилила только двадцать слов, вот и вставляет свой малый арсенал везде, где есть хотя бы одна русская.
— Сама заткнись. Я, между прочим, жрать хочу. Уже два дня тут голодные сидим. Скоро собственное говно будем употреблять.
— Не два дня, а двадцать три часа с момента пробуждения, — поправила я такую недопустимую ошибку.
— Да пофиг, всё равно жрать охота, — с этими словами она расплакалась и отправилась к своей сотне.
А плакать было над чем. Мало того, что мучает неизвестность, так ещё нет никакой еды, а что есть, то яростно прячется владельцем. В помещении жарко и душно, трупы скоро начнут испускать далеко не самый приятный запах. И в довершение всему нет туалета! Поэтому женщинам пришлось его организовать самостоятельно — в углу, прямо рядом с трупами. Выглядело это, конечно, отвратительно — куча говна и мочи, а напротив трупы — но безысходность толкает и не на такое.
Однако наслаждаться столь «великолепной» картиной пришлось не долго. Пол под ногами задрожал, и в том месте, на которое мы предпочитали не смотреть, щадя нежные женские чувства, появилась дыра, в которую, словно по волшебству, скатились отходы жизнедеятельности и затвердевшие тела ни в чём не повинных женщин, чья судьба, возможно, лучше нашей, ведь их мучения закончились в самом начале.
Тут же отовсюду раздался визг. Женщины отходили назад, стараясь не прижиматься к стенам.
Лично мне в голову пришла мысль броситься в эту бездну, и будь что будет. Даже сделала шаг вперёд, но на этом смелость улетучилась.
А дыра, пока я решалась, скрылась также стремительно, как и появилась. Но на этом потрясения не закончились. Откуда-то сверху раздался механический, не то женский, не то мужской голос. И сначала на английском, затем на арабском, а после и на других языках вещал одно и то же.
Не знаю, откуда они знают земные языки, но знают их весьма дурно. Поэтому пришлось приложить не малые усилия, чтобы хоть что-то понять.