— Извини, что ты хотел спросить, мастер Джад?
Охотник решил больше не блефовать, скрывая свою неосведомленность — слишком много того, что он уже успел здесь увидеть, полностью расходилось с теми данными о Серой Территории, которыми его снабдили заказчики. По правде сказать, информация та была довольно-таки скудна (неудивительно, учитывая исключительную сложность перехода сюда), и одной из его задач как раз и являлось собрать побольше сведений о том, что здесь сейчас происходило. Он кашлянул, прочищая горло:
— Это же твой манатар, Да’ан? Я правильно понимаю?
Глаза хозяина расширились от удивления — он слегка наклонил голову и пристально посмотрел Охотнику прямо в глаза.
— Ты шутишь, мастер Джад? Конечно же, это мой манатар, а почему ты спрашиваешь?
— Мастер Да’ан. — продолжил Охотник твердым тоном. — Я прибыл сюда издалека, совершив несколько переходов, один за другим. Я никогда не бывал у вас раньше, и буду очень рад узнать о Серой Территории как можно больше. За информацию я готов тебе щедро заплатить.
— Несколько переходов?… — пролепетал человечек сдавленным голосом. — Так, значит, ты вовсе никакой не караванщик? — От удивления его лицо, казалось, посерело еще больше.
— Нет, Да’ан, я не караванщик. Я — ученый, исследователь, охотник за знаниями, если тебе угодно. Поэтому извини, если я ввел тебя в заблуждение, но мне действительно ничего о вас не известно.
— Ученый? Вот оно как, а я-то подумал… — лицо хозяина вдруг затвердело. — Ученых у нас здесь нет, это Ущербные себя так называют. Тебе к Ущербным нужно, мастер Джад, тут тебе никто не поможет.
— Я так не думаю, мастер Да’ан, — настойчиво продолжал Охотник. — Если ты расскажешь мне о манатарах, это уже будет огромной помощью. Ничего подобного я раньше нигде не встречал — а поверь мне, я повидал достаточно. Еще раз повторю: я заплачу тебе за информацию.
— Ну хорошо, — медленно проговорил Да’ан, придвигая манатар поближе к себе. — Мы видели, как ты появился из тумана. И ты не похож на этих… существ, которые приходят сюда торговать с Ущербными. Впрочем, в наших краях они и не появляются. Здесь таких не любят.
Он помолчал, рассеянно поглаживая манатар.
— Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, мастер Джад. От путешественников нам скрывать нечего. Я было подумал, что ты каким-то образом связан с Ущербными…
— Я даже не знаю, кто это такие, Да’ан. Но, чувствую, ты их недолюбливаешь.
— Это они нас недолюбливают. Не то чтобы мы враждовали, в городе люди бок о бок с ними живут… даже сюда порой торговцы захаживают — но, сам понимаешь, особой любви между нами нет. Вещицы они, конечно, интересные делают — вон, разговорник я тебе показывал, — но Ущербные есть Ущербные, что тут поделаешь. Я их, признаться, даже жалею…
В этот момент из прихожей донесся неопределенный шум, а затем дверь отворилась, и в комнату один за другим начали заходить люди. Первым на пороге показался Ма’ан, за ним вошла женщина с длинными серо-стальными волосами, которая вела за собой цепочку детей самого разного возраста: от малышей вроде Ла’ары — все с темными кулонами на груди, — до подростков. Вслед за ними зашли еще несколько мужчин и женщин в одинаковых серебристых комбинезонах, некоторые из них держали в руках манатары. Всего в комнате по подсчетам Охотника собралось около двадцати человек.
Да’ан поднялся и торжественно повел рукой в сторону вошедших людей:
— Это моя семья, мастер Джад. Ма’ана ты уже знаешь, а вот его жена, Ка’арахара — она присматривает за нашими детьми. Это вот Гу’ун, наш кузен, с женой Ма’аланной, а это их дети…
Перечисление имен вновь прибывших заняло у хозяина не менее десяти минут. Как оказалось, все эти люди принадлежали к одной большой семье и жили вместе в этом самом доме — теперь Охотнику стало понятно, почему в комнате стоит столько кроватей. Как объяснил Да’ан, среди его народа принято жить целыми семейными общинами под одной крышей, а также совместно воспитывать детей. Мало того, большая комната была общим и единственным жилым помещением в доме, если исключить „гостевую“ каморку. Судя по всему, понятия приватной сферы у этих людей практически не существовало. Интересно, подумал Охотник, а если какой-либо паре понадобится уединиться — все остальные добровольно покидают помещение? Или у них существует для этого определенный график? Не может же быть такого, чтобы здесь было принято заниматься этим на глазах у родственников… стоп, быть может, как раз для этого и предназначена выделенная ему комната со скрипучей кушеткой?