Чуть позади придворных собрались в кучку пятеро красноголовых, в том числе Лилиан. Советники о чем-то тихо шептались, время от времени посматривая на темнеющее небо и разочарованно покачивая головами.
Все остальное свободное пространство двора заполняли простолюдины: слуги, повара, конюхи и прочий штат замка, по традиции собравшиеся, чтобы проводить в дорогу своего господина. Внешностью своей они резко контрастировали с придворными, самый низкорослый из которых был на голову выше любого из подданных короны. Щуплого телосложения, бледнокожие и светлоглазые, простолюдины разительно отличались от своих статных, серолицых и темноволосых господ с глазами цвета герцогского знамени. Казалось, самой природой одним было предназначено править, а другим — подчиняться.
Окинув взглядом собравшихся, герцог поприветствовал Мелвина, вручив ему грамоту:
— Смотри, кузен, я на тебя полагаюсь. Не подведи, а то обижусь. — Он хлопнул толстяка по плечу так, что у того подкосились ноги. Нагнать на вассалов немного страха, в этом Бастиан себе никогда не мог отказать. Пусть теперь думает об этом все время, пока его не будет.
Коротко покивав придворным, Бастиан величественно махнул рукой возбужденно забурлившей толпе и направился в сторону конюшен, где старший конюх уже держал под уздцы его любимого боевого коня редчайшей черной масти — немного уступавшего жеребцу Стендона в размерах, но значительно превосходящего того злобой и темпераментом.
Похлопав Огнеглаза по роскошной гриве, герцог уже было собрался вскочить в седло, но вдруг, повинуясь внезапному порыву, оглянулся на возвышавшуюся справа от замка гранитную башню Советников, увенчанную огромным хрустальным шаром-обсерваторией. Там, в одном из окон почти под самой кровлей, он заметил тонкую рыжеволосую фигурку в белом платье — зоркий взгляд герцога без труда различил в ней Эванну. Несколько секунд они словно бы смотрели друг другу прямо в глаза. Бастиан снова ощутил то новое, непонятное ему чувство: почему-то вдруг захотелось взять эту девушку с собой в поход. Герцог мотнул головой, отгоняя эту странную мысль.
Оглядевшись по сторонам, он заметил притулившиеся к стене конюшни дикие маки, которые росли там на узком, незамощенном клочке земли. Кажется, девушки простолюдинов любят цветы? Не обращая внимания на удивленный взгляд Стендона, герцог подошел к макам, сорвал их все до единого и жестом подозвал к себе Лилиана:
— Передай это той девушке, которую я сегодня утром направил к вам в башню. Эванне.
Он передал оторопевшему Советнику пыльный букет: алые цветы горели жарким пламенем в лучах заходящего солнца. Не произнеся больше ни слова, герцог одним махом вскочил в седло, сделал знак Стендону и выехал из ворот замка во главе своего небольшого отряда.
В рядах придворных воцарилось молчание. Даже Мелвин оторвался от разглядывания герцогской печати на своей грамоте и удивленно воззрился на букет цветов в руках Лилиана. Многозначительно переглянувшись со своими коллегами, Советник поспешно засеменил в направлении башни, держа маки так, словно это была связка ядовитых змей.
Cолнце окончательно зашло и лес погрузился в беспросветный мрак, слегка разбавляемый рубиновым свечением показавшейся на небосводе луны. Гвардейцы запалили факелы, и по придорожным кустам заметались причудливые, гротескные тени. Копыта коней гулкими очередями ударяли в твердый, хорошо утрамбованный грунт широкого тракта, связывающего Пламенную Скалу с Обломанным Когтем — замком старого барона Тивелиуса. Герцог поплотнее закутался в парку: с наступлением темноты стало заметно холоднее, c севера задувал пронизывающий до костей ветер. По обеим сторонам дороги возвышались гигантские секвойи, сливаясь в две сплошные стены: ощущение было такое, словно отряд ехал по дну глубокого ущелья.
Пришпорив жеребца, Бастиан нагнал капитана, скакавшего впереди остальных. С наступлением темноты они перешли с рыси на легкий галоп — герцог во что бы то ни стало хотел попасть в Коготь еще до рассвета, устроить там короткий привал и сразу же двинуться дальше на юг, в сторону замка Алариса. Если кони выдержат такой ритм, то у них будет хороший шанс достичь Копья к вечеру завтрашнего дня.
— Все в порядке, Стен?