Тим поперхнулся вином, закашлялся и поставил запотевший бокал обратно на столик. Похоже, Лесана запутала его окончательно — юноша перестал улавливать в ее рассказе какую бы то ни было логику.
— Лесана, я ничего не понимаю, — прямо заявил он девушке.
Ее лицо на мгновение исказила досадливая гримаска.
— Чего же тут… чего именно ты не понимаешь? — спокойно осведомилась она.
— Если ты — наследница этой самой королевы Тиссы, то что же насчет твоих родителей? Ты сказала, что ее династия угасла, так? — попытался разложить все по полочкам Тим.
— Угу, — кивнула Лесана, выжидающе глядя на него.
— Получается, что твой отец, царствующий монарх — он не ее потомок?
— Не-а, — помотала головой девушка.
— Так, значит, ты ему не родная дочь? — высказал предположение юноша.
— Не совсем, Тим, — грустно улыбнулась она, — я не родная дочь своей матери. То есть она мне — не родная мать, понимаешь? По крайней мере, — добавила девушка, — я так думаю.
Заметив в его глазах невысказанный вопрос, Лесана принялась объяснять:
— Ты знаешь, я уже с детства подозревала, что мать мне не родная — да и бабушка иногда на что-то такое намекала. Ну сам пойми, разве можно так ненавидеть свою родную дочь? Тем более, что я на нее совсем не похожа, ни внешностью, ни характером. Поэтому я и принялась потихоньку копаться в семейных архивах, осторожно расспрашивать придворных, особенно старую прислугу — и раскопала пару интересных вещей.
Она бросила быстрый взгляд на бутылку с вином, но тут же отвела глаза в сторону.
— Дело в том, что у отца всегда, сколько его помню, были какие-то любовницы. Мамаша, конечно, злится, как собака, но поделать с этим ничего не может. Такой уж он человек. А самое интересное то, что примерно за год до моего рождения, перед самой свадьбой с матерью, он вовсю крутил роман с одной девушкой… Милла ее звали, дворянка из незначительного провинциального рода. Это по документам. А по рассказам осведомленных людей, Милла эта на самом деле была незаконнорожденной дочерью опального графа Бероунга, который вел свое происхождение от одной из побочных ветвей угасшей династии Тиссы. Проще говоря, Милла — потомок королевы Тиссы, ее кровная родственница.
— И ты думаешь, что именно она?…
— Думаю, — подтвердила девушка, — и у меня есть на это все основания. Во-первых, отец-то собирался жениться как раз на ней, я это точно знаю. Уже готов был отослать Таяну туда, откуда она явилась, но тут вмешались его родичи, навалились всем скопом и отговорили короля брать себе в жены неизвестно кого. Таяна, мол, представляет древний и влиятельный род — разрыв помолвки стал бы оглушительной пощечиной всем этим уважаемым людям и мог бы даже послужить причиной дворцовых заговоров. То-се, пятое-десятое, политика да интриги… Короче, заставили его отказаться от этой идеи. А Милла, это известно совершенно точно, к тому времени была уже беременна.
Тим, наконец, понял, к чему она ведет.
— Так вот, — продолжила Лесана, — кое-кто считает, что Таяна-то была бесплодна с самого начала, но пыталась скрыть это от моего отца. И что у них никогда и не могло быть своих детей. А что касается Миллы, то ее отослали от двора, а где-то через полгода она пропала без вести, и про ребенка никто больше ничего не слышал. Это, сам понимаешь, официальная версия.
— А неофициальная?
— Ну, однажды я разговорила одного старика, который в то время служил помощником камергера двора. Он-то мне и поведал, что король, мол, страшно разгневался, когда — уже после свадьбы — узнал о том, что королева не может иметь детей. Добрые люди, мол, донесли. Чуть не прибил ее сначала, еле удержали. Потом бросился разводиться, наплевав на потерю лица и оскорбление влиятельного рода — но вовремя вспомнил о своей безвестной любовнице и ее ребенке. Все-таки, как-никак, королевская кровь. В общем, решили они меня удочерить, Тим, — подытожила девушка. — А что сталось с моей настоящей матерью, этого я так и не смогла узнать. Думаю, меня просто отобрали, а от нее избавились, это же так похоже на моих родителей…
Она ненадолго задумалась, снова глянула на бутылку и решительно налила себе второй бокал. Руки у девушки немного дрожали.
— Послушай… — нерешительно проговорил Тим, — но тебе это все доподлинно известно?
— Ну… не доподлинно, конечно, — отозвалась Лесана, — сам понимаешь: воспоминания, слухи, обрывки знаний. Но у меня, знаешь ли, в голове многое сходится — ну не могу я быть ее родной дочерью, вот не чувствую я этого родства, и все.
— Ненавижу ее! — внезапно выпалила она и припала к своему бокалу.
Тим протянул руку и осторожно погладил девушку по мягким волосам. Она не отстранилась.
— Теперь ты понимаешь, Тим? — печально взглянула на него Лесана. — У меня-то на самом деле больше прав на престол, чем у отца. А если роза станет моей, то я смогу это доказать своему народу. По крайней мере, я надеюсь, что смогу…
— А как ты думаешь, он знал? — спросил у нее юноша, не убирая руку. Ее волосы струились между его пальцами, словно драгоценный шелк. — Ну, о происхождении этой Миллы? И что именно ты достойна владеть кристаллом?
— Еще бы он не знал! — решительно проговорила Лесана. — Зачем же ему было избавляться от розы, если не из-за этого? Мне кажется, сначала он хотел сохранить ее для меня и передать по наследству, вместе с тайной моего происхождения. Но когда понял, что нам суждено быть врагами на всю жизнь, решил лишить меня даже малейшей возможности заявить свои права на престол. — Она вдруг вскочила с дивана и заходила туда-сюда по комнате.
— Поэтому, Тим, мне очень важна эта роза. Она — мой единственный шанс вернуться на родину и восстановить свое доброе имя, понимаешь?
Он кивнул.
— И мы с тобой во что бы то ни стало должны похитить ее с той базы. Ради этого я готова пойти на все, вот буквально на все! — в ее голосе снова зазвучали знакомые юноше стальные нотки.
Тим решительно поднялся на ноги, подошел к Лесане и обнял ее за плечи. Под его руками девушка вдруг вся как-то обмякла, вздохнула и порывисто уткнулась лицом ему в грудь: юноша ощутил тонкий аромат лаванды и жасминового мыла, исходящий от ее волос. Они постояли так немного, а потом Лесана решительно высвободилась из его объятий и вышла из комнаты, не произнеся больше ни слова.
Он с размаху плюхнулся в кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Каждая новая история, поведанная Тиму девушкой, казалась еще невероятнее предыдущей, все больше походя на сказку. Неужели она говорит правду? Юноша уже не знал, как ему к этому всему нужно относиться.
Иногда ему казалось, что Лесана просто приукрашивает, фантазирует, щедро снабжая свою истинную историю невероятными и красочными подробностями; иногда он верил во все, что она говорила, укоряя самого себя за излишнюю подозрительность. А однажды ночью, когда Тим вскочил с постели в холодном поту, проснувшись после очередного кошмара про разлетающиеся на куски головы и окровавленные внутренности, он вдруг четко осознал, что побаивается Лесану и больше не доверяет ей.
Прошло некоторое время, воспоминание о кошмаре рассеялось, и юноша снова ощутил привязанность к этой странной темноволосой девушке с большими печальными глазами. Он то и дело пытался понять, как бы определить для себя — влюбился он в Лесану или нет? И если нет, то как можно охарактеризовать те чувства, которые он испытывал к девушке? Тим спрашивал себя об этом каждый день, и приходящий в голову ответ был каждый день разным.
На следующее утро за завтраком Лесана объявила ему, что сегодня ночью они отправляются в путь. Девушка выглядела напряженной и собранной, во время еды она в основном помалкивала, отвечая на вопросы Тима короткими фразами и не вдаваясь в пояснения по поводу предстоящей вылазки.
Длинные волосы Лесаны были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок, одета она была в черную водолазку из плотной рубчатой ткани и черные же свободные брюки, перехваченные на поясе широким ремнем.
— Послушай, — осведомился Тим, намазывая тост брусничным вареньем, — я правильно тебя понимаю? Мы же пойдем за той самой розой, так? Уже сегодня?