— Они необходимы нам для служения Канусу. Тебе этого не понять, чужестранец.
— Может быть, объяснишь так, чтобы я понял? — не отставал Охотник. — Вы их что, и за людей не считаете?
— Они не люди! Они Обделенные! — раздраженно процедила Ана’ахара. — И этим все сказано! Что же касается «зачем», то у тебя скоро будет прекрасный шанс увидеть все собственными глазами. Впрочем, разве вчера ты не разговаривал с одним из них? И ничего не понял?
Джад промолчал, отведя взгляд в сторону — он не хотел выводить женщину из себя. Вчерашний карлик в кресле был, судя по всему, кем-то вроде медиума: через него вещал, наверное, кто-то из жрецов. Подобные штучки уже встречались Джаду во время его прошлых странствий: скорее всего, они еще и накачали злополучное существо наркотиками.
— Ну что же, если вопросов больше нет, тогда приступим, — сказала женщина, откупоривая бутылку. Охотник ощутил слабый, терпковатый запах трав.
Ана’ахара одним глотком осушила содержимое и неожиданно подалась вперед, крепко ухватив Джада за руки. Он не сопротивлялся, с интересом всматриваясь в странно изменившееся лицо женщины.
Глаза жрицы расширились, радужки из серо-стальных вдруг сделались молочно-белыми, полупрозрачными, зрачки сжались в точки, почти растворившись в бледном тумане. Лицо, напротив, покраснело и странно заблестело, как будто бы к нему прилила вся кровь, что была в ее теле.
— Рассказывай, кто ты такой, Джад. Откуда пришел, что тебе у нас нужно, куда собираешься дальше, — глухим, монотонным голосом заговорила жрица — и снова умолкла, слегка приоткрыв рот.
Охотник поморщился — длинные ногти болезненно впивались ему в запястья. Что это, местный аналог детектора лжи?
— Я родился на Коричневой Территории, — начал он, — и занимаюсь тем, что выполняю различные задания, связанные с переходами. Собираю сведения, редкие артефакты, уникальные знания.
— Ты — шпион? — все так же глухо вопросила женщина.
— Я не шпион, я охотник, — ответил Джад. — По крайней мере, сюда, к вам, меня послали люди с Синей, а не с Желтой Территории. Я не имею никакого отношения к вашей вражде с этими… Проклятыми.
— Что тебе здесь нужно?
— Полевые самоцветы, — честно ответил он. — Редчайшие артефакты для переходов, которые можно выращивать на полях, словно картошку. Тот, кто овладеет хотя бы одним таким камнем, получит в свои руки неслыханное богатство. Кроме того, я собираю знания о смене циклов. Пославшие меня мало что знают о Серой Территории, поэтому мне нужно было выяснить, что об этом известно здесь, у вас.
— Куда ты собирался идти дальше?
— В Триград. Оттуда — перейти на Желтую, чтобы раздобыть там самоцветы. Пославшие меня почти наверняка уверены в том, что тамошние обитатели владеют секретами этих камней. Поверь мне — я собираюсь туда исключительно ради своего задания, и не имею никакого отношения к Проклятым.
— Кто послал тебя сюда, Джад?
— Подводные жители, с Синей Территории. Они снабдили меня драгоценностями и артефактами для переходов, которые вы нашли в моем рюкзаке.
— Ты уже бывал раньше на Желтой? Сколько раз?
— Ни разу, — совершенно искренне ответил Охотник, — я и у вас, на Серой, появился впервые.
Женщина впилась в него пронзительным взглядом жутких, затуманенных глаз.
— Что ты видишь во Тьме, чужестранец? Почему ты видишь во Тьме??
К этому вопросу Джад тоже был готов.
— Я не способен видеть во тьме, жрица. Я знаю только то, что просыпаюсь ночью, и…
— Никто здесь не просыпается ночью! — загремела Ана’ахара. — Ни мы, ни чужаки с той стороны! Кто ты такой, Джад? Ты — человек?
— Конечно же, я человек, — устало ответил Охотник. — И я понятия не имею, почему на меня не действует ваша Тьма.
Жрица отдернула руки и откинулась на спинку стула. Краска спала с ее лица, и оно снова приобрело свой обычный землистый оттенок. Некоторое время женщина сидела молча, запрокинув голову и уставившись в потолок, затем перевела взгляд на Джада. Глаза ее были такими же, как и прежде: стальными, спокойными, проницательными.
— Ты позволишь, мастер Джад? — она взяла со стола его стакан и налила себе воды из кувшина. Медленно, словно смакуя изысканное вино, выпила. Аккуратно промокнула покрывшийся капельками пота лоб льняным платочком. Посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты сделал свой выбор, Охотник. Больше мы не увидимся. — Она встала и направилась к двери, затем остановилась и обернулась на него:
— Удачи.
— Ана’ахара! Подожди!
Не обращая на Охотника внимания, женщина вышла из камеры, жрецы проследовали за ней. Из коридора донесся тоскливый, приглушенный вой, резко оборванный закрывшейся за ними тяжелой дверью.
Следующие несколько часов прошли в неприятном, томительном ожидании. Что его ожидает теперь? Как понимать последние слова жрицы? Он не солгал ей, отвечая на вопросы — точнее, почти не солгал. Поверила ли ему женщина, или нет — понять это по ее реакции было невозможно.
В любом случае, Джад больше не собирался играть роль безвольной жертвы. Услышав щелчок поворачиваемого в замке ключа, он мягким, беззвучным прыжком подскочил к двери и вжался спиной в стену, готовый молниеносно напасть на первого, кто появится в проеме. Атаковать сразу же, не давая им воспользоваться Силой — в этом заключался его единственный шанс на спасение.
Дверь, противно скрипнув, плавно отворилась. Охотник напрягся, но на пороге так никто и не появлялся. Из коридора не доносилось ни звука — он тщательно вслушивался в тишину, но не смог уловить ни шага, ни даже дыхания затаившихся неподалеку врагов, не говоря уже о пронзительных криках, издаваемых Обделенными.
Медленно, очень медленно, Джад выглянул в дверной проем.
Никого и ничего. Пульсирующий свет факела кое-как раздвигал полумрак коридора, выхватывая из тьмы неровные земляные стены с торчащими во все стороны пучками корней и каменистый сырой пол. Кто бы только что ни открыл эту дверь, он должен был в буквальном смысле слова провалиться сквозь землю.
Неужели ему помогают бежать? Джад нерешительно шагнул вперед, переступив порог камеры. Что-то в очертаниях тоннеля вдруг привлекло его внимание. Что-то было не так, неправильно… Всмотревшись в полумрак подземного хода, Охотник внезапно понял, что именно.
Коридор сворачивал направо. Еще вчера, когда жрецы вели его сюда, они завернули направо и оказались в тупике, оканчивающимся дверью этой камеры. Поэтому отсюда поворот должен был уходить влево. А он — уходил вправо.
Двигаясь абсолютно бесшумно, Охотник подкрался к повороту и предельно осторожно выглянул из-за угла. Коридор уходил круто вверх, теряясь в беспросветной мгле, изредка прорезаемой искорками настенных факелов. И ни души, ни звука, ни движения. Казалось, сейчас он был совсем один в этом мрачном, давящем, сыром подземелье.
Джад тщательно ощупал преграду, появившуюся на месте вчерашнего прохода. Ничто не указывало на то, что еще вчера ее здесь не было и в помине. Приложив ухо к стене, он внимательно вслушался, но по-прежнему не мог различить ни малейшего звука среди царящего в коридоре безмолвия.
Как такое вообще возможно? Охотник еще раз огляделся по сторонам, несколько раз крепко зажмурил и снова открыл глаза — на минуту ему показалось, что происходящее с ним не вполне реально. Может быть, на него снова воздействуют Силой?
Ничего не произошло. Коридор не поменял своего направления, по-прежнему сворачивая вправо и забирая наверх под углом почти тридцать градусов. Оттуда, где еще несколько часов назад находился проход с камерами Обделенных, на него теперь слепо таращилась земляная толща.
Что бы все это ни значило, подумал Джад, у него есть только две возможности: оставаться в своей камере, или же покинуть ее и двинуться по тоннелю вперед. Скорее всего, от него ожидают именно этого, последнего варианта: впрочем, Джад сейчас хотел того же самого. Больше всего на свете Охотник не любил пассивно ожидать — чего бы то ни было, а уж решения своей собственной участи тем более. Если на то пошло, то своей судьбой он всю свою жизнь распоряжался сам, осознанно и не подчиняясь ничьему мнению, распоряжениям или законам. И намеревался поступать так и впредь.