— Она переживала, конечно. Но так сильно меня любила, что не хотела ущемлять моей свободы ни в чем. Особенно учитывая то, как со мной поступили отец с матерью.
— А что они?
— А они поначалу делали вид, что моя жизнь их больше не интересует. Ждали наверное, когда мне в пьяной драке всадят в бок нож в портовой таверне, — невесело усмехнулась Лесана. — Я тебе больше скажу — если бы не почти невидимая, но исключительно эффективная охрана, которой снабдила меня бабушка, и которая сопровождала меня на каждом шагу — отец бы давно со мной разделался.
— Даже так? — недоверчиво проговорил Тим. — Ну и родители у тебя, конечно…
— Даже так, — серьезно кивнула девушка. Ты не забывай, что они в первую очередь коронованные особы, а уже потом родители. Если их вообще можно было так называть.
— И что же случилось дальше? С тобой?
— Со мной? Да ничего особенного. Жила, как хотела, о троне и наследстве даже и не думала. Все, что мне было нужно, у меня было: собственный корабль, личная свобода, море, друзья…
Она остановилась у дивана, на котором сидел Тим и неожиданно опустилась на сиденье рядом с ним. Так близко, что юноша ощутил нежный аромат сирени, исходивший от ее волос.
— А потом умерла бабушка. И мать предложила мне вернуться назад. Ко двору.
— И ты согласилась?
— Сначала я ее, конечно, и видеть не желала. Порвала письмо на мелкие кусочки, аккуратно упаковала их в конверт и отправила ей назад. Бабушка оставила мне особняк и пожизненную ренту из своего состояния, поэтому я больше не зависела от родителей материально.
— Разве твой отец, король, не мог все это отобрать назад? — поинтересовался Тим.
— Нет, не все так просто. Ты, наверное, думаешь, что наш монарх может себе позволить все, что ему в голову взбредет? Мы же не отсталые дикари, Тим. Король Цедонии далеко не всемогущ и вынужден постоянно считаться с теми, кто обладает в стране влиянием и властью. У нас, можешь себе представить, существуют и даже соблюдаются законы.
Тим покивал, удивляясь тому, что какие-то законы могут быть превыше желаний монарха. Ему трудно было представить себе олигархию Архипелага, подчиняющуюся воле закона.
— И что же произошло потом?
Лесана поболтала в стакане оливку.
— Потом я узнала, отчего мамаша вдруг так сильно возжелала моего общества. И призадумалась. Она, видишь ли, давно уже опасалась того, что отец избавится от нее сразу же, как только разделается со мной. Зачем ему нужна бесплодная королева, к тому же ненавидящая его всеми фибрами души? Исчезнет Лесана — и папаша, конечно же, возжелает нового наследника престола. Любовниц у него всегда было достаточно, почему бы не уморить мать и не сделать королевой одну из них? Тем более, что некоторые из этих девок были даже достаточно благородны для этого.
— Так, значит, она решила, что наследницей должна остаться именно ты?
— Ага, правильно понимаешь, — подтвердила Лесана. — Мамаша хотела заключить со мной пакт. Я возвращаюсь ко двору, мирюсь с отцом и соглашаюсь играть роль принцессы. А она в обмен на это прекращает меня тиранить, больше не заикается о замужестве и вообще предоставляет мне полную свободу действий. Ну, в рамках моей новой роли. Будущее династии обеспечено, и папаше больше не надо будет искать себе наследников на стороне, рискуя подорвать доверие к короне.
— Так рамки-то, я думаю, могли оказаться довольно узкими? — усмехнулся Тим.
— Ну еще бы, — согласно кивнула девушка, — поэтому она обещала мне кое-что еще.
— И что же?
Лесана покачала головой.
— Пока не могу сказать, извини. Знай только, что это было для меня очень важно — именно поэтому я и согласилась на ее условия. Поверила родной матери, в кои-то веки.
— И она тебя обманула?
— Представь себе — нет. Не успела, я думаю. А, может, даже и не собиралась: все-таки я ей была нужна, как принцесса. — Девушка глубоко вздохнула и поставила пустой бокал на ковер.
— Дело в том, что остальные родственнички — те, кого отец все это время приближал к себе, — почувствовали угрозу своему положению и ополчились на меня всем скопом. Ясное дело, родная дочка снова у короля в милости, поэтому всякие двоюродные племянники могут сразу же и забыть о своих притязаниях на наследство.
Тим согласно кивнул и поерзал на диване, пытаясь незаметно придвинуться поближе к девушке. Та, казалось, не замечала этого, увлеченная своим рассказом. Щеки у нее зарумянились, голос звенел от возбуждения. И еще от Лесаны ощутимо пахло джином.
— Начали нашептывать отцу, что мы с матерью, мол, планируем отстранить его от власти. Абсурд, конечно, но папаше с его паранойей многого и не надо. Возненавидел меня пуще прежнего, и принялся искать пути окончательного избавления от неугодной доченьки. Хорошо, у меня были друзья в его канцелярии: в один прекрасный день я узнала о том, что на столе короля уже лежит приказ о заключении меня под стражу. Обвинение в государственной измене, сговоре с целью свержения монарха и узурпации власти… полный набор, в общем, — криво усмехнулась девушка.
— И что же ты предприняла? — Тим неловко попытался тронуть ее за колено, но Лесана тут же отодвинулась.
— А что мне еще оставалось? Сбежала я. Покинула Сантуриан в ту же ночь, не дожидаясь ареста. Отправилась к одному другу, офицеру разведки — он мне уже давно симпатизировал — и убедила его бежать вместе. Этот человек, Роланд, тоже успел настроить против себя как моих родственничков, так и папашу-короля. В основном тем, что постоянно выступал за признание моих прав и защищал меня от нападок этой своры. Если бы полетела моя голова — ему бы тем более не поздоровилось.
Лесана смотрела невидящим взглядом куда-то сквозь Тима. Казалось, сейчас она вновь переживала события той судьбоносной ночи.
— Короче, уговорила я его бежать. Еще до рассвета мы собрали самое необходимое, и вышли в море на его акватифе, — она кивнула на окно, за которым покачивался на волнах пришвартованный катер.
— Вы, значит, вдвоем бежали? А как же твоя мать? — спросил Тим.
— Мать? Ты думаешь, я должна была взять ее с собой?
— Да нет, конечно же, просто…
— Ну предупредила я ее, ясное дело, — отрезала девушка, — а дальше каждый за себя. Той ночью наши пути разошлись окончательно. Уже потом, через несколько месяцев, я узнала о том, что с ней произошло. Как-нибудь расскажу, — она подняла руку, жестом упреждая вопрос юноши. — Сейчас неважно.
— Мы с Роном отправились прямиком сюда. Этот дом раньше принадлежал ему.
Лесана внезапно умолкла, прислушиваясь к чему-то невидимому за окном. Тим навострил уши, но ничего, кроме глухого шума прибоя, так и не уловил.
— Лесана, — нарушил он затянувшееся молчание, — а почему у него здесь дом? Прямо в океане? Если я правильно понимаю, то отсюда до вашего континента — несколько тысяч миль, верно?
Девушка коротко кивнула.
— Все правильно понимаешь. Между нами и вами — примерно пять тысяч миль океанского пространства.
— Сколько же вы?…
— Примерно сутки, — усмехнулась девушка. Ты же у нас математик, да? Вот и рассчитай среднюю скорость акватифа.
— Не может быть, — засомневался Тим, — двести миль в час, да ты что? Под водой?
— Именно, — с победоносным видом кивнула Лесана. — Двести двадцать узлов. А ты как думал, это же секретная разработка. Второго такого в природе не существует.
— Слушай, но что это вообще за дом? Почему именно здесь, прямо в открытом море, да еще и на территории Архипелага?
— Знаешь что? — решительно проговорила девушка. — Я, пожалуй, возьму и сделаю себе еще мартини. Ты будешь?
Лесана поднялась на ноги, быстрым движением одернула платье и подняла с пола свой бокал — при этом ее слегка качнуло.
— Нет, мне, наверное, достаточно, — ответил Тим.
«Ей, вообще-то, уже тоже.»
Он проследил взглядом за девушкой, с удовольствием наблюдая за изгибами стройного тела, обтянутого узким платьем. Потом вспомнил, как украдкой подсматривал за Лесаной на своем острове, когда она сидела там на камнях, обнаженная по пояс, и поспешно закинул ногу за ногу, чтобы не выдать девушке охватившее его жгучее желание.