Если бы не то прискорбное обстоятельство, что вызванное подразделение гвардии восходило своими корнями к легендарной бригаде Стоунволла. Когда капитан Ройял Пэйдж приказал своим солдатам остановиться, он ожидал чего угодно — от актов гражданского неповиновения до прямого мятежа.
Вместо этого взору капитана предстало зрелище, наполнившее его душу горделивым сознанием принадлежности к числу истинных патриотов Виргинии, потомков Дикси.
Вдоль дороги протянулся лагерь инфантерии южан, в центре которого сгрудились пленники в перепачканных синих мундирах. Их стальные кони были свалены в жалкую кучу.
— Ну и дела, — пробормотал капитан, вспомнив о своем двоюродном прадеде, Боргарде Пэйдже, принимавшем участие в обеих битвах при Манассасе. — Отдохните, ребята, — добавил он, растягивая слова на южный манер. — А я тем временем узнаю, что и как.
Капитан двинулся по направлению к лагерю, сбросив пояс с кобурой и подняв руки вверх.
— Стой! Кто идет? Друг или враг?
— Я был и всегда буду другом той формы, что вы носите, сэр, и счастлив тем, что мне предстоит вступить в следующее столетие с гордым флагом бригады Стоунволла в руках. Назовите же имя того подразделения, к которому я имею честь приблизиться.
— Шестая виргинская пехотная рота «выходного дня».
— В таком случае вы должны знать полковника Хазарда.
— Так точно. Этим утром мне довелось исполнить печальную обязанность по преданию земле его благородного праха.
— Значит, полковник Хазард погиб?
— Застрелен вероломными синими мундирами.
— Я служил под началом полковника в том самом гвардейском батальоне, которым командую сейчас.
Капитану Пэйджу позволили подойти поближе. Он пожал руку плотному мужчине с бачками, одетому в серую форму Конфедерации, и осведомился:
— Это и есть те самые мерзавцы-янки?
— Нет. Тех мы давно перебили. Это — подкрепление. Первый массачусетский.
— Я слышал, они не умеют стрелять.
— В Новой Англии нет ни одного хорошего стрелка.
Мужчины обменялись саркастическими улыбками, и капитан спросил:
— Что вы собираетесь делать с этими синебрюхими трусами?
— Еще не решили. И тем не менее они — наши пленники.
Пэйдж нахмурился.
— Я получил приказ прекратить кровопролитие.
— Горько слышать, сэр.
— Мне тоже.
— Особенно если учесть, что враг вот-вот подступит к нашим рубежам. — Мужчина в сером мундире мрачно посмотрел на север в сторону Питерсберга.
Капитан Пэйдж задумался.
— Когда вы ждете саквояжников?
— Точно в полдень.
— Как вы полагаете, не стоит ли согнать янки в кучу, укрыться в кратере и подождать дальнейшего развития событий? — осторожно спросил капитан.
— А что скажут ваши люди?
— А ваши?
— Они такие же сыны Виргинии, как и вы.
— Что ж, давайте готовиться к передислокации.
Капитан Пэйдж вернулся к ожидавшей его танковой колонне и поспешил ввести своих солдат в курс дела.
— Судя по всему, эти доблестные воины стали жертвой провокации и были вынуждены защищать свои честь и жизнь, — сказал он. — К тому же их застали спящими, отняв последнюю возможность отдохнуть перед схваткой с наступающей армией, которая, как вы знаете из утренних газет и телепередач, вот-вот наводнит пределы Старого Доминиона, словно бесчисленная прожорливая саранча. Нимало не сомневаюсь, — добавил капитан, — что всем вам известна история того места, где они были расстреляны. Именно здесь безжалостные трусливые убийцы под командованием полковника Генри Плизантса — да будет проклято это имя — прорыли туннель под фортом, который защищали лучшие солдаты Конфедерации, и взорвали пороховой заряд. Звуки взрыва до сих пор отзываются в наших душах, ибо я знаю, что среди вас есть потомки тех, чьи жизни унесло нечестивое пламя.
По колонне прокатился ропот ненависти.
— Тот страшный час оказался самым мрачным мгновением битвы при Питерсберге, — продолжал Пэйдж. — И несмотря на то что героические воины под началом генерал-майора Махони сумели отразить последовавшее наступление федеральных войск, эта трагедия навсегда останется в наших сердцах. Этот гордый великолепный город вот-вот подвергнется новому нашествию. Мне остается лишь предположить, что ненавистный Север, повинный в клеветнических измышлениях, был подвигнут на злодеяния тем самым врагом, которого вы все знаете и именем которого я не решаюсь осквернить чистый воздух Виргинии. Иными словами, я готов обратиться к вам с призывом поддержать наших братьев, носящих серую форму.
Его слова были встречены молчанием.
— Разумеется, я не имею права требовать, чтобы вы, парни, последовали моему примеру. И дам вам возможность взвесить все за и против и прийти к решению.
Когда отпущенное время истекло, капитан сказал:
— Я присоединяюсь к своим землякам-виргинцам и остаюсь в их рядах до тех пор, пока не будут наказаны истинные виновники трагедии. Ваше слово, ребята.