- Что, испугался? - спросил Римо.
- Мастер Синанджу не ведает страха, - ответил Чиун.
- Ну а если бы ведал, то, наверное, был бы сейчас испуган не меньше моего, - заметил Римо.
- Ты тоже мастер Синанджу, следовательно, тоже не боишься.
- Так чего же мы улепетываем, как какие-то кролики?
- Не стоит недооценивать кроликов. В моей деревне их считают самыми мудрыми существами.
- Если ты - кролик, то почему похож на испуганного, а уж никак не на мудрого кролика?
- Мудрый кролик знает, когда нужно пустить в ход силу страха, пропыхтел учитель.
Римо хотел было оглянуться через плечо и тут же вспомнил страшные желтые вспышки в глазах бронтозавра.
- В прошлый раз мы тоже увидели желтый свет и все-таки вернулись к кратеру, - сказал он.
- У кратера не было серого дракона, который смотрел нам прямо в глаза.
- Ты прав. Мы видели лишь отблеск желтого сияния, и оно не причинило нам особого вреда.
- В этот раз не было никаких отблесков, - отозвался Чиун.
- Может, остановимся и пойдем назад?
- Нет.
- Кому-то из нас все равно придется туда сходить.
- Я не боюсь. Поэтому пойдешь ты.
- Если ты не боишься, почему продолжаешь бежать?
- Потому что я уже победил страх, а ты еще нет. Тебе придется испытать свое мужество и перебороть испуг.
- Ловко придумано, папочка. Но меня на эту удочку не поймаешь.
В конце концов они выскочили из джунглей и увидели впереди быстро приближавшуюся бамбуковую ограду.
- Не хочешь остановиться? - спросил Римо.
- Нет.
- Ну тогда и я не хочу.
Ученик с учителем одновременно врезались в стену и пробили ее насквозь, разбрасывая вокруг бамбуковые щепки.
Они остановились лишь на берегу лагуны, где был установлен транспарант с надписью "Vingt mille lieus sous les mers de Jules Verne", которую Римо перевел как "Двадцать тысяч лье под водой Жюля Верна", да и то лишь потому, что узнал подводную лодку из кинофильма.
Они чуть ли не бросились в ласково колышущуюся воду, жадно впитывая глазами ее спокойную голубизну.
- Слава тебе. Господи. Голубая вода, - улыбнулся Римо.
- Очень, очень голубая, - согласился Чиун.
- Обожаю голубой. Всегда его любил.
- Славный цвет. Может, не столь прекрасен, как цвет золота, но все же хорош.
- Я никогда не смогу смотреть на золото прежними глазами. На мой вкус, оно слишком желтое.
- Желтый цвет - отнюдь не золотой, а золотой - не желтый.
- Все равно золото кажется мне чересчур желтым. А голубой - просто прелесть.
Они разглядывали умиротворенную голубую лагуну и вдруг голубизна воды сменилась темной синевой.
- Черт побери!
- Что случилось, Римо?
- Помнишь солдата, который сидел в кратере? Того, который видел синий цвет, когда другие видели желтый?
- Да.
- Кажется, у меня начинается та же болезнь.
- И у меня. Такое ощущение, будто в моих глазах вспыхнул синий огонь, хотя и слишком темный, чтобы быть похожим на синее пламя.
- Проклятие! - пробормотал Римо. - Что-то мне не по себе.
- Я тоже чувствую себя несчастным.
- По крайней мере это не желтый цвет.
- Да, синий лучше желтого, хотя и ненамного, - согласился мастер Синанджу.
- А что, если нам поморгать и избавиться от синевы.
- Давай попробуем.
Избавившись от синего наваждения, Римо с Чиуном набрались храбрости и посмотрели в сторону парка. Бамбуковая ограда была на месте.
Римо облизнул пересохшие губы.
- Ну что, двинем назад? - спросил он.
- Это наш долг.
- Значит, придется возвращаться. Хотя, между нами говоря, я бы куда охотнее вернулся к забастовке.
- Недурная мысль, достойная самого Джула Фэйрна.
- Кого?
Чиун указал пальцем через плечо.
- Великого писателя, имя которого начертано на табличке.
- Жюля Верна, что ли?
- Ты неправильно произносишь его имя.
- Хочешь сказать, Жюля Верна на самом деле зовут Джулом Фэйрном?
- Да.
- Теперь я понимаю, почему французы постоянно терпят поражения.
- Над ними довлеет злой рок. На протяжении всей своей истории Франция то и дело страдала от вторжений иноземцев - от римлян и викингов до пруссаков и германцев. Из-за этого у них возник контекст неполноценности.
- Комплекс неполноценности, - поправил Римо. - Только не вздумай напоминать о нем французам. И француженкам тоже.
Э этот миг тишину парка расколол грохот мотора. Секунду спустя над кронами деревьев показался маленький французский вертолет. Взяв курс на запад, машина тут же исчезла из виду.
- Черт побери! Проклятая Эврил Мэй дала тягу!
Римо и Чиун выскочили на лужайку, откуда поднялся вертолет. Вокруг не было ни души.
Внезапно мастер Синанджу заметил в пыли, под ногами, широкую полосу.
- Смотри, Римо, - кивнул он. - Здесь проволокли человека.
- Да. А вот и отпечатки маленьких ступней - видимо, следы Доминик. Она втащила кого-то в вертолет. Но вот кого? Неизвестно.
- Попробуем выяснить.
Женские следы вывели их к холмику, представлявшему собой нечто вроде миниатюрного вулкана высотой около двадцати футов. Его склоны были покрыты красной глиной, поверхность которой рассекали глубокие борозды. Ученик с учителем полезли наверх, кроша ногами глиняную корку, комья которой скатывались по склонам к подножию холма.
Остановившись у края кратера, они заглянули внутрь и увидели лестницу, исчезавшую в черной дыре.
- Похоже на запасный вход, - пробормотал Римо.
- Пойдем. - Чиун взялся за поручни.
Они спустились в жерло, отделанное чем-то вроде вулканического стекла.
- Тупик, - заметил Римо.
Мастер Синанджу принялся молча обследовать шершавые стены, в общем-то ровные, если не считать обсидиановой выпуклости, похожей на рукоятку. Взявшись за нее, Чиун тянул и дергал до тех пор, пока обсидиановый люк под их ногами не дрогнул и не двинулся вниз плавно, как лифт.
Римо и Чиун миновали предупреждающие желто-черные полосы, намалеванные на стенках жерла.
- А если это ловушка? - спохватился Римо.
- Мастера Синанджу нельзя поймать в ловушку, особенно если его сопровождает верный носильщик.
- Ты хотел сказать, оруженосец.
- Так и быть, оруженосец, - великодушно согласился Чиун.
Опустившись на дно, они увидели вход в бетонный туннель, на полу которого чернел огромный силуэт мышиной головы.
Запах вокруг не оставлял сомнений.
- Смерть, - изрек Чиун.
- Много смерти, - отозвался Римо.
Пробираясь по бетонным туннелям и коридорам Утилканара, они обнаружили целые горы трупов. Люди лежали на своих столах, в комнатушках, похожих на спальни, даже на щетках и вениках.
И все они сжимали в пальцах янтарные леденцы с головой Монго Мауса и запахом миндаля.
- Прошло около двух суток, - заметил Римо, прикоснувшись к остывшему телу.
Мертвецы были одеты в робы служащих Утилдака, только здесь они были белые, а в Штатах - щегольские, персиковые.
- Похоже на массовое самоубийство, - сообщил Римо, выпрямляясь. - Когда в парке взорвались первые французские бомбы, эти люди предпочли смерть плену.
- Ужасная картина! Может быть, все дело в цветных лучах?
- Не знаю. Честно говоря, трудно представить, что цвет может заставить человека покончить с собой.
- Цвета оказывают очень сильное воздействие. Об этом знали еще в Древнем Египте. Фараон отдыхал в помещении с красными стенами, потому что красный цвет помогал ему уснуть. А когда он умирал, его хоронили в комнате цвета золота, навсегда сохранявшего царственное величие его тела. Жители моей деревни прекрасно знают, что алый цвет отгоняет злых демонов.
- Все это чушь и суеверия! Цвет и есть цвет. У меня даже нет любимого.
- А розовый?
- Разве что розовый. Розовый цвет приятен для глаз.
- И даже очень.
Мастера Синанджу разом улыбнулись приятным воспоминаниям.
Затем двинулись дальше, и в этот миг их чувствительные ноздри потревожил какой-то кислый запах. Ученик с учителем зашагали в сторону источника.