— Ох! — вырвалось у Игны.
Она уже не могла вернуться домой без креста. Копнула несколько раз и снова взялась за крест. Налегла всем телом и вместе с крестом повалилась на разрытую могилу. Сердце екнуло и оборвалось. Ей показалось, что мертвец вышел из гроба, а она очутилась на его месте, в гробу. Ей приходилось слышать о таких страшных случаях. Умерла как-то у одного богача жена, похоронили ее богато, на шею надели ожерелье из золотых дукатов. Люди видели это. Один бедняк пошел, ночью раскопал могилу, открыл гроб и рванул золотое ожерелье с шеи покойницы. Мертвая вскочила, затолкала бедняка в гроб и накрыла крышкой. Игна тогда смеялась над этими бабьими сказками, но теперь ей было не до смеха. И только поднявшись с земли вместе с крестом, она опамятовалась, но никак не могла прийти в себя совсем. Стояла, как во сне. Ветер раздувал подол ее юбки, полы длинного пиджака. Волосы выбились из-под платка, растрепались. Хотела бежать, но ноги словно приросли к месту. Она была теперь пленницей мертвых, пленницей загробного царства. Мертвецы, как в старых преданиях и легендах, не хотели ее отпускать, притягивая к могилам, словно та самодива, которая поджидала жертвы в полночь у чешмы. Услышать бы петушиное пенье, живой голос, крик, который разогнал бы эти страхи! Она хотела крикнуть, но голоса не было. Кресты, казалось, оборачиваются вампирами, которые обступают ее со всех сторон, прыгают, налетают на нее, вырывают из рук крест, ведут к могиле, толкают туда, ставят крест над ее головой. На миг она почувствовала себя мертвой. Сверху — земля, целая гора земли. Она задохнулась от страха и вдруг закричала громко, не своим голосом, как кричат дети, когда им снятся страшные сны или когда упадут с кровати. Но закричала: не она, а поезд, полночный поезд прогрохотал мимо, разогнав кошмары, подобно тому, как в преданиях петухи разгоняли вампиров. Игна положила крест на плечо и побежала к деревне… Вкопала отцовский крест в землю за домом. Несколько дней не выводила из дома. Болела. Как только поднялась с постели, первым делом заглянула в сад. Первыми увидели крест соседи, за ними пришел сам председатель, директорша Мара, звеньевая Милка. Дивились, какая сила подняла ее среди ночи, толкнула на такие муки.
— Что ты сделала, Игна? — с опасной спросил Дянко Георгиев.
Она молчала, стоя над крестом с низко опущенной головой… Затем резко подняла голову и, посмотрев в сторону Челебийского леса, откуда доносился гул машин, проронила:
— Похоронила село!
Никто ничего не мог ответить… Все разошлись, потрясенные ее словами. Она была в своем уме, но члены правления поспешили освободить ее от работы.
16
После того как кладбище было сметено с лица земли, Туча поведал тайну, которую ему открыл инженер. Оказывается, в самом деле было получено из центра распоряжение не трогать кладбище и найти другой участок. Но Солнышко умышленно его задержал, пока бульдозеры да экскаваторы не сделали свое дело. И лишь тогда он передал бумагу инженеру: «Вот, мол, есть распоряжение, но к чему оно теперь».
Кости мертвецов были раздроблены машинами, смешаны с землей, а Солнышко прибыл в Орешец собственной персоной, чтобы повлиять на людей, продемонстрировать свои добрые чувства. Но никто не обращал на него внимания. Орешчане не хотели больше и слушать о кладбище. Новое преступление возмутило их до глубины души. А Солнышку только того и надо было! Он написал докладную, что крестьяне села Орешец просят оставить их заявление без последствия, и на кладбище закипела работа.
По всему выходило, что Солнышко вышел победителем, но люди возненавидели его до смерти. Им было ясно, что там, наверху, светят звезды, указывая верный путь, а здесь, внизу, царит неверие и мрак. Орешчане не на шутку стали опасаться нового удара от этого «самодержавного» правителя, который раньше и не нюхал земледелия.