— Что ты здесь делаешь, Яничка? — удивленно взглянув на дочь, спросил не на шутку встревоженный Сыботин.
— Я… папа… закончила… и вот принесла показать свидетельство!.. Закончила с отличием…
— Это очень хорошо, но почему ты здесь?
— Я… я… просила Ицку, чтобы он позвал тебя. Нужно пойти узнать условия приема в техникум…
Она чувствовала себя виноватой, будто совершила страшное преступление, и отец узнал об этом.
— С твоими отметками — да к тому же отец твой работает на строительстве — прием в техникум обеспечен… — с важностью заявил Ицко.
— А я как раз шел за тобой! — обращаясь к Ицке, мрачно сказал Сыботин.
— Извините, товарищ Сыботин, что вышел без вашего разрешения.
— Слушай, Ицко! — не обращая внимания на извинение, прервал его Сыботин с тревогой. — Скажи, ты ходил поправлять проводку в складе перед пожаром?
— Да я ведь везде это делаю! — ответил Ицко.
— Нет, нет! В складе перед пожаром поправлял или нет?
— А что, разве кто спрашивает?
— Я спрашиваю!
— Поправлял… — пробормотал Ицко.
— И что ты там… поправлял?..
— Да что… — почесавшись за ухом, сказал Ицко. — Я проходил мимо и кто-то, не помню кто именно, окликнул меня: «Эй, техник! Поправь электричество, не горит!» Ну, я и пошел, чего там… просто… соединил и все. — И он стал показывать с помощью рук, как соединял провода.
— Так как ты их соединил? — допытывался Сыботин.
— Очень просто, что тут такого… Там на одной балке порвался провод, вот я его и связал…
— «Просто»!.. Взял и связал, а как — неизвестно… и получилось короткое замыкание.
— Ну и что?
— А то, что идем, будешь давать показания!
— Какие показания? Они попросили, я им и сделал…
— Сделал так, что потом склад загорелся!
Ицко смотрел на него, не мигая. Его словно самого поразило током, и он прирос к месту.
— Выходит, что ты поджег склад!..
— Как же так, бай Сыботин? — спросил Ицко и протянул руки, словно моля пощады.
От заводоуправления подошел милиционер. Ицко стал озираться по сторонам, точно загнанный зверь. Сыботин схватил его за руку.
— Не вздумай бежать, хуже будет!
— Но я… я ведь…
— Берешься за дело, в котором ни черта не смыслишь! — по-отцовски журил его Сыботин, а Яничка смотрела на них остановившимися от страха глазами, и не могла взять в толк, что происходит.
Только когда появился милиционер, Яничка поняла, что́ натворил ее любимый. А он, он даже не мог повернуться к ней и сказать: «Подожди меня, Яничка! Я ни в чем не виноват!». Пошел впереди милиционера, как арестант. И все размахивал руками, стараясь что-то доказать, но милиционер невозмутимо шагал сзади, мешая ему повернуться, посмотреть на нее.
— Мальчишество! — промолвил Сыботин. — Ничему еще толком не научился, а думает, что все может.
Яничка не слушала, что говорил отец. Она не отрываясь, смотрела на удалявшегося Ицку, пока тот совсем не скрылся из глаз. Исчез волшебный корабль ее счастья, утонул в бушующих волнах океана. Завод гудел, грохотал, будто и правда буря разбивала в щепки, вдребезги корабль, и никто ему не мог помочь. Никто не слышал его сигналов бедствия… Корабль потопал, и с ним шла ко дну и она.
— Пусть тебе будет это уроком! — обращаясь к дочери, сказал отец. — Не разевай рта, гляди в оба!
Она не слышала наставлений отца. Стояла, как неживая.
— Пойдем теперь посмотрим, что нам делать. Не знаю, открыт ли уже техникум или нет!
Она все еще не подавала признаков жизни.
— Кто тебе сказал, что принимают заявления? Или сама на радостях придумала?
А Яничка стояла, как окаменевшая.
— Тебе учительница сказала? Она вроде тоже переезжает сюда… Или ты сама?
— Сама, — прошептала Яничка.
Впервые Яничка возненавидела завод. Только теперь ей бросилось в глаза, в какую пустыню превратилось поле, хотя она своими глазами видела, как рушили загоны, как угоняли прочь отары. В ее ушах болезненно отдавались печальные звуки колокольчиков, ее боль слилась с общей болью, в груди тупо засаднило, стало трудно дышать. Слезы полились из глаз, и чем больше она их глотала, тем безудержнее они текли. Разве так, вдруг, сразу, должно было кончиться все, так внезапно должны были растоптать ее первый порыв? Она уже видела Ицко в арестантской одежде, ей мерещилось самое страшное: вдруг его расстреляют за поджог завода. Кто, кто может ему помочь? Никто! Его расстреляют! Что тогда? Что будет с ней? Как она будет жить без него? Не станет Ицко, и ей не жить. И впервые, в страшном отчаянии, девушка подумала о смерти…