До этого Уилсон месяцами пребывал в полном отчаянии, но у Соджорнер хватило проницательности и мужества, чтобы предвидеть результаты его усилий и правильно понять свой долг как жены священника. Она сумела поддержать мужа и укрепить в нем уверенность в своих силах. Церковный приход погасил свою задолженность; церковь начинала развертывать широкую общественную деятельность среди прихожан. Епископ был доволен значительным увеличением церковных взносов и постоянно хвалил Уилсона, а через три года опять перевел его на новое место — в Мобайл.
Тогда Уилсон по-настоящему возмутился.
— Клянусь богом, с меня хватит! — воскликнул он.
Соджорнер с ним согласилась.
Мотивы епископа не были узкоэгоистическими. Уилсон спас две разваливающиеся церковные общины, но имелись еще две-три общины, нуждавшиеся в его энергии и опыте и в содействии такой жены, как Соджорнер. Итак, епископ решил направить Уилсона в Мобайл. Это был трудный пост, но три-четыре триумфа подобного рода превратили бы Уилсона в весьма ценного работника и, может быть, избавили бы церковь от трудностей, которые в последнее время ее одолевали. Епископ решил не советоваться с Уилсоном о переводе, так как знал, что натолкнется на сопротивление с его стороны, и поставил его перед свершившимся фактом.
Рузвельт Уилсон был потрясен. Ему казалось, что у него уже нет никаких перспектив на будущее. Взявшись за работу и упорно трудясь, он способен был организовать общину. Уилсон знал это. Он способен был создать крепкий приход, который бы регулярно давал средства на содержание священника и для поддержки церкви вообще. Он мог в случае необходимости построить по последнему слову техники новые церковные здания с клубными помещениями, не залезая в долг и обеспечив доход, из которого выплачивалось бы приличное жалованье ему самому, его помощнику в ряду других сотрудников. Он мог открыть благотворительные заведения для престарелых и детей.
Но по мере того как он все это выполнял, требования епископа и церкви непрерывно возрастали. Существовал не только так называемый «долларовый фонд», представлявший собой налог в один доллар с каждого прихожанина, но были еще и всевозможные специальные сборы — на миссии внутренние и заграничные, особенно на миссии в Африке. Одни из этих предприятий были добропорядочными, другие жульническими. При всех условиях выбирать между ними или отказывать им было трудно. Попасть в немилость старейшин и особенно епископа было опасно.
Епископ был почти всемогущ. Он не только получал хорошее жалованье, но в дополнение к нему собирал поборы с округов и церквей, засыпая их различными просьбами и требованиями. Наезжая в общины, он ждал не только щедрого угощения, но и подарков — деньгами, одеждой, обувью. В год местный епископ и приезжие епископы получали подарки на несколько тысяч долларов. При отказе в подношениях священнику нечего было надеяться на хорошее место.
Конечно, епископ должен был в какой-то мере считаться с общественным мнением, а на местное общественное мнение Уилсон мог вполне рассчитывать. Его прихожане неизменно требовали его возвращения. Но епископ совместно со старейшиной были вправе перевести его в другой приход, а по уставу братства по истечении трех лет даже обязаны были сделать это. Будь у него хорошие отношения с ними, он мог бы рассчитывать и на более долгий срок. Но в существующих условиях за хорошие отношения с епископом и старейшиной Уилсону пришлось бы платить дань деньгами и раболепством.
Рузвельту Уилсону ничего не оставалось, как удвоить свои усилия, чтобы добиться сана епископа. Хорошо образованный, безукоризненно честный, с высокими идеалами, он был одним из самых преуспевающих священников африканского методистского братства. Кроме того, он верил в церковь и ее догматы. Верил, разумеется, не рабски; он не стал бы утверждать, например, что каждое слово апостольских посланий, а тем более уложений церковных соборов истинно, но в целом он принимал христианские догматы. И он мечтал воплотить их в реальную жизнь.
Помимо личного отношения епископа, приходилось еще считаться к с мнением священников, избиравших епископа на церковном съезде. Общины посылали их в качестве своих делегатов, и Уилсон узнал, что очень многие из них добивались этой чести, чтобы иметь возможность сблизиться с епископом и, если повезет, получить вознаграждение за свои услуги и голоса.
С их точки зрения, это не было подкупом, а всего лишь материальной помощью, предназначенной им за то, что они защищают интересы бедняков. Большинство негритянских священников получало крайне скудное жалованье за свой тяжелый труд. При избрании их делегатами на церковный съезд нм выдавали ничтожные суммы на расходы, зато у них всегда была возможность получить — конечно, не открыто — определенную сумму денег, если они проголосуют за того или иного кандидата. К своему удивлению, Уилсон обнаружил, что подкупы при выборах епископа, не только практикуются, но с каждым разом приобретают все больший размах.