Вскрик застрял в горле Хелены, она лишь беспомощно взглянула на мистера Никлсона. Адвокат выглядел совершенно спокойным.
– Вы не смеете бесчестить моего отца! – проговорил Энтони сквозь стиснутые зубы. – Вы ничего не знаете!
– Смею, ещё как! – визгливо вскричала тётка, поднимаясь. – Взвалил на меня обузу…
– Мой отец доверился вам в трудную минуту, – тихий голос Энтони дрожал от напряжения. – Той, от которой нельзя было дождаться даже короткой весточки. Он надеялся, что в память о вашей родной сестре станете её заменой… Но лучше уж жить в сиротском приюте, чем с вами!
– Вы только послушайте, что говорит этот неблагодарный, мистер Никлсон! – всплеснула руками Хелена. – А я ещё заботилась о нём как о родном, опекала…
– Гм-гм… Скажите-ка мне, миссис Кэрри, вы знаете, что ваш племянник рисует?
На миг потеряв дар речи, Хелена в изумлении вытаращилась на адвоката.
– Право же, сэр… – залепетала она. – Конечно я видела, чем он занимается, но…
– Но? – мистер Никлсон вскинул брови. – Каким образом вы оказывали ему поддержку?
Хелена нервно потёрла ладони, глаза её забегали.
– Видите ли, сэр… – из тощей груди тёти вырвался прерывистый вздох. – Мы ведь живём бедно, средств хватает только на самое необходимое, да на оплату школы… А обучение в специальном интернате стоит так дорого…
Потупившись, Хелена низко опустила голову! Кочнувшись в ушах, ярко блеснули серьги.
– Красивое украшение, миссис Кэрри, – заметил Никлсон. – Оно вам очень к лицу.
– О, сэр, благодарю вас! – впалые щёки тёти зарумянились, как у гимназистки. – Так, безделушка… Побаловала себя на день рождения…
– Вот как! – Никлсон слегка кивнул и улыбнулся.
Хелена настороженно взглянула на собеседника, однако лицо адвоката было по-прежнему непроницаемо.
– Миссис Кэрри, – промолвил он, откидываясь на высокую спинку стула, – вы получаете денежные дотации на содержание вашего племянника.
– Да, но… – Хелена побледнела. – Сумма столь мизерная, что…
– Сумма вполне достаточная, чтобы он мог полноценно жить, не испытывая ни в чём нужды. Однако…
– Врёт он всё! – вскричала тётя. – Мальчишка нагородил вам обо мне с три короба, навёл напраслину! Я — честная женщина, а он… Он такая же дрянь как его беспутный, никчемный, пропащий бродяга-отец, который…
– Достаточно! – прервал Никлсон этот поток словоизвержения, вскакивая и придерживая за плечи Энтони, едва не набросившегося с кулаками на свою дорогую родственницу. – По некоторым причинам, которые я не нахожу нужным вам открывать, я склонен верить этому мальчику.
Хелена сникла, уставившись в пол.
– Поскольку вам, мадам, заботы о племяннике в тягость, – медленно промолвил Никлсон, – я снимаю с вас эту ответственность.
– В-вы… – запинаясь, выговорила Хелена, – лишаете меня его? Но вы не имеете право!
Взяв со стола чёрную папку, мистер Никлсон достал из неё какой-то документ и протянул Хелене. Как дрожали её руки, когда она его перечитывала!
– Сэр… едва слышно проговорила Хелена, возвращая документ адвокату. – Я… могу идти? А Энтони, он…
– Надеюсь, вы не станете возражать, сударыня, если ваш племянник несколько дней поживёт у меня?
Хелена лишь покачала головой и, поднявшись, удалилась.
– Сэр, – промолвил Энтони, прерывая повисшую паузу, – надеюсь, вы не станете её…
Никлсон улыбнулся.
– Преследовать по закону? – сказал он. – Ну что ты! Разумеется, можно было бы открыть дело о присвоении крупной денежной суммы и нарушении прав опекунства, но это заняло бы много времени… Тебе надо учиться, парень! Ты должен следовать своему предназначению.
***
«Синее, как вечернее небо… Красное, как маков цвет… Розовое, как утреннее небо на востоке…»
В дверь постучали. Энтони вздрогнул от неожиданности: он настолько глубоко «погрузился» в свой мир, что этот тихий звук показался ему подобным грому.
– Прости, что побеспокоил, – сказал Никлсон, входя в комнату и притворяя за собой дверь. – Наверное, ты хотел побыть в одиночестве? Это и немудрено, когда мысли в голове кипят…
Не найдя, что ответить, Энтони перевёл растерянный взгляд с лица адвоката на мозаику, разложенную на полу.
– Значит это он и есть… – промолвил мистер Никлсон, подходя и присаживаясь рядом на корточки. – Твой мир?
Энтони молча кивнул, продолжая глядеть на цветные стёклышки; он был смущён.
– Очень красиво… – задумчиво проговорил Никлсон. – Я вижу живую картину… А вместе ты их не скреплял…
– Это мир, – сказал Энтони. – Он никогда не бывает одинаковым.
Он поднял глаза и, пристально взглянув на мистера Никлсона, заметил странное выражение, промелькнувшее на его лице.
– В коробке твои работы? – спросил адвокат. – Ты позволишь взглянуть на них?
Энтони был знаком с этим человеком лишь недавно, однако он полностью доверял ему. Почему? Этого он не мог объяснить.
– М-да… – бормотал Никлсон, с интересом разглядывая рисунки и наброски. – Весьма неплохо… А это, похоже, не ты рисовал?
Он держал ватман, на котором с удивительным мастерством был изображён старинный собор; рисунок был выполнен тушью.
– Это эскиз отца, – ответил Энтони тихо.
Рука Никлсона дрогнула.
– Джонатан Свифт!.. – пробормотал он, глядя на подпись в углу. – Вот так я тебя нашёл!..
– Кто знал, что оно так обернётся? – шептал он, пристально разглядывая рисунки, хранившиеся на дне коробки. – Сколько лет прошло! Но я тебя сразу узнал — в них, Натан, добрый мой друг.
– Сэр, вы… – удивительно было Энтони видеть этого высокого солидного мужчину, вселявшего в его тётю раболепный страх, плачущим. – Вы знали моего отца?
– Мы были дружны, – ответил Никлсон, вздохнув, и отложил картины. – Даже больше: мы были почти как братья. К несчастью, наши пути разошлись. Долгая история… Не каждому дано осуществить свою мечту. Натан смог, он оказался сильней и повиновался зову сердца.
«Зов сердца… – подумал Энтони. – Этому учил меня отец всегда.»
Поднявшись, Никлсон подошёл к окну.
– Мой родитель настоял на том, чтобы я получил юридическое образование, – сказал он, глядя на затянутое серыми тучами небо. – А ведь вышло, что он оказался прав, распорядившись моей судьбой таким образом!
Когда он вновь обернулся, на лице его была улыбка.
– Ведь теперь я могу помочь его талантливому сыну!