Глава 21. Потерявший да вновь обрящет...
Мир вокруг вдруг потерял чёткость, словно незримый художник провёл широкой кистью по картине, смазывая всё, что было на ней изображено. Кроме неё.
– Мари Никлсон… Мари… Это ты!
– Да… – побледнев, она поднесла руку к виску, другую протянула к Энтони, будто слепая, сделала неуверенный шаг навстречу…
Колени девушки подогнулись; в один миг казавшись рядом, Энтони успел подхватить её, почти бесчувственную, на руки. «Лёгкая как птичка», – подумал он, осторожно опускаясь с ней на ступеньку крыльца.
– Это сон… Снова тот сон, такой странный… – прошептала Мари; опущенные веки её подрагивали. – Много лет я вижу его. Но просыпаюсь — и всё исчезает, остаются лишь смутные воспоминания и… сожаление о чём-то безвозвратно утерянном. И сейчас… О Боже, я не хочу снова проснуться — и всё забыть!
– Нет, Мари, это не сон, – тихо проговорил Энтони, склоняясь над ней, – это я. Я здесь. Я нашёл тебя!
– Тони!.. – очи Мари раскрылись — такие бездонные и синие, словно глядящие в душу, тонкие прохладные пальцы провели по его лицу. – Это правда ты! Я вспомнила. Я всё, всё вспомнила!
Она сидела рядом, так близко, её тонкая рука касалась его плеча. Она задумчиво глядела вдаль, а он любовался её прекрасным ликом, озарённом алыми отсветами заката, страшась ненароком спугнуть прекрасное видение…
Небо, ещё хранившее алые отсветы засыпающего солнца, затянули тучи. Начал накрапывать дождь…
Старый дом укрыл под своей сенью их, искавших друг друга так долго. Они стояли в дверном проёме и глядели на прозрачные нити воды, поблёскивающие в темнеющем воздухе.
– Час поздний, – заметил Энтони, взглянув на Мари. – Домашние, наверное, волнуются, заждавшись тебя…
– Нет, – Мари покачала головой, – обо мне некому волноваться. Я живу одна.
Бросив на Энтони взгляд, она двинулась по узкому сумеречному коридору; Энтони последовал за ней.