Валентина ЧАПЛИНА
Цветочки-василёчки
— Она ненормальная! Точно! — прошептал Сега и повертел пальцем у виска.
Мишка ничего не сказал. Он молчал и внимательно смотрел на девчонку в соседнем огороде.
А девчонка ходила между грядками и громко разговаривала. Но кроме неё там никого не было. Дверь дачи закрыта, и нигде ни души.
— Ты зимовать куда полетишь? В Африку? А разве долетишь? — серьёзно спрашивала у кого-то девчонка.
«С птицей, что ли, разговаривает?» — подумал Мишка.
Но птицы рядом не было. Только порхала в воздухе весёлая желтовато-белая бабочка. Вот над крапивой замелькала ещё одна — коричнево-оранжевая с белыми пятнышками.
— Здравствуй, репейница! — обрадовалась девчонка. — Знаю, знаю, вы стаями в Индию улетаете. Что? И в Иран тоже? Верю. Счастливого пути вам, цветы перелётные, — и помахала бабочке рукой.
Мишка почесал в затылке, посмотрел на Сегу и… опять ничего не сказал. А девчонка нагнулась к грядке и погрозила кому-то пальцем:
— Опять воды просишь? Я вчера тебя поливала. Сегодня не твоя очередь. И не уговаривай, не успею. Опоздаю к доктору. Слышишь, кашляю?
И девчонка закашляла на весь огород.
«Может, она — «артистка», в драмкружок ходит, а сейчас роль повторяет?» — мелькнуло у Мишки.
Вдалеке рыкнул гром, будто заворчал на кого-то. Девчонка кончила кашлять, посмотрела вверх. Небо с одной стороны начинало темнеть. Видимо, оттуда ползла грозовая туча.
Мишка с Сегой обрадовались. Значит, не нужно поливать огороды.
— Айда на стадион! — весело предложил Сега.
А девчонка опять заговорила, глядя на цветок.
— Разве? Спасибо, что предупредила. Работай, работай, я тебе не помешаю, — и взяла в руки лейку.
Мальчишки переглянулись. В это время гром зарокотал сильней прежнего. А эта разговорчивая девчонка зачерпнула из кадушки полную лейку воды и спокойно, деловито начала поливать… ай, батюшки, у ребят глаза расширились, начала поливать крапиву. Да, да, именно крапиву.
— Я же говорил, чокнутая! Ага! — сказал Сега.
— Точно, — громко подтвердил Мишка, и в голосе его прозвучало сожаление.
Девчонка обернулась, увидела, что на неё смотрят, но не испугалась, не смутилась, а продолжала поливать крапиву. Только больше уже не разговаривала. От крапивы перешла к полыни, ромашке и другим сорнякам.
Гром гремел всё слышнее, небо темнело, а девчонка пошла наливать вторую лейку.
«Залить сорняки хочет, чтоб захлебнулись и погибли. Боится крапиву руками выдёргивать, — подумал Мишка, — может, она хитрая, а не чокнутая. Я сколько дней с опухшими руками после крапивы ходил».
Но вторую лейку девчонка стала выливать на грядки с овощами.
— Ты что делаешь? — неожиданно для себя заговорил Мишка.
— А у тебя глаз нет?
— А у тебя голова есть?
— Вот она, — и девчонка покачала головой с двумя красными бантиками. Будто две бабочки запутались в волосах и никак улететь не могут.
— Да ну, не связывайся с психованными, — потянул за рукав Сега, — айда на стадион.
— Бантики вижу, а головы нет, — продолжал Мишка.
— Почему?
— Так кто же с головой перед дождём поливает? Смехота!
— А дождя не будет, — ответила девчонка, и Мишке послышалось ехидство в её голосе.
В это время гром гр-ромыхнул ещё ближе.
— Слыхала, как не будет! — и оба мальчишки откровенно расхохотались.
Лицо девчонки на миг сделалось растерянным. Но вот она стала спиной к ветру и глянула на тучу, которая чёрным бугром лезла из-за деревьев. Потом посмотрела в противоположную сторону, где небо было ещё синим, заулыбалась и спокойно пошла наливать третью лейку. Мальчишки опять переглянулись.
— Спорим, что дождя не будет! — вызывающе крикнула она под очередной раскат грома.
— Спорим! На что?
Оба перепрыгнули через забор и очутились возле неё.
— На что хотите.
— На-а… На-а… — они замялись.
— На пломбир за сорок восемь! — выпалил Сега, не дав Мишке сказать что-нибудь позначительнее.
— Пожалуйста, — спокойно, далее как будто равнодушно ответила девчонка и начала поливать огурцы.
Дождя в тот день не было.
Назавтра утро выдалось такое безоблачное, что, казалось, солнце не скроется никогда и будет светить вечно.
Ребята решили пораньше разделаться с поливкой и удрать с огорода, пока не пришла девчонка. Пломбир за сорок восемь они не покупали. Вчера, озадаченные и побеждённые, убежали, так и не полив грядки.
Сейчас решили поливать вместе. Торопились изо всех сил. Бегом, толкая друг дружку, носились между грядок и поливали, поливали, поливали. Наконец, с Сегиным огородом покончили, перебежали на Мишкин. Но силы были на исходе.
И вот в тот самый момент, когда Сега трясущимися от усталости руками вылил полведра вместо лука на собственные тапочки, а шатающийся Мишка споткнулся и растянулся между грядками, раздался знакомый-презнакомый девчачий голос. Девчонка откровенно смеялась. Ни Мишка, ни Сега не повернули в её сторону головы. А смех ужасно назойливо лез в уши и подстёгивал ребят. У них прибавлялись силы. Сега со всех ног побежал за новой порцией воды. А Мишка, повернувшись к смеху спиной, отчаянно выкручивал майку на животе. Из неё на землю тонкой серебряной струйкой бежала вода, потому что, когда он упал между грядок, ведро опрокинулось на Мишку.
— Чего смеёшься, — крикнул он, — не в театре!
— Поливайте, поливайте, перед дождём это очень полезно, — и смех горошком опять покатился по огороду.
Девчонка стояла за забором с теми же красными бабочками, которые до сих пор не могли отцепиться от волос.
— Перед каким это дождём? Ни облачка!
— Перед каким? Перед мокрым! Вот! Спорим!
— А вчера спор был нечестный. У тебя дома барометр есть. Постукала и узнала, что дождя не будет.
Девчонка перестала ехидно улыбаться, растерянно заморгала и сказала каким-то совсем домашним голосом:
— Не-ет, у нас нет барометра. Если б был, я б не спорила.
Нос покраснел, вот-вот расплачется. Лицо сделалось таким, что Мишка вдруг поверил.
— А откуда узнала?
— Мне сказала одна знакомая пчела.
— Кто-о?
— Пчела. Она мёд собирала и прожужжала. По секрету. Если б гроза, она за мёдом не полетела бы. Это элементарно, — сказала она важно.
Мишке показалось, что девчонка опять стала задаваться и ехидничать.
— А ещё я сама догадалась. Без пчёлы.
— Как?
— Если к ветру спиной стать, то дождь только слева может прийти. А туча справа была.
— Врёшь ты всё. Девчонки известные вруши. Вам бы только пчёлочки-бабочки-козявочки!
— Ага! — подтвердил Сега, не найдя никаких других слов.
— В наш атомный век главное — техника! Космические корабли! Электроника! А не цветочки-василёчки! — наступал Мишка. — Ты про ЭВМ слыхала когда-нибудь?
Девчонка обидно поджала губы и ничего не сказала. Мишка понял, что про ЭВМ она слыхала.
— А ты знаешь, что наши самолёты…
— А ты знаешь, — перебила его девчонка, — что контуры наших самолётов похожи на контуры бражника?!
— Кого?
— Бражника! Бабочки такие есть! А военные специалисты изучали окраску бабочек!
— Зачем это?
— А затем, чтоб создать защитные сетки и маскировочные тенты! Вот!
— А я видел бражника! Честно! У одного мальчишки коллекция есть, — обрадованно вспомнил Сега.
— Бабочки красивы, только когда летают! А в коллекции они же булавками приколоты! Ой! — девчонка обеими руками схватилась за щёки и зажмурилась. — Это ужасно! А живые они похожи на перелётные цветы!
— Чего-о?
— А в Древнем Риме считали, что бабочки — это лепестки от цветов.
— В Риме? В Древнем?
— А на юге есть бабочки, которые пахнут, как цветы!
— А ты лентяйка и ненормальная! Крапиву поливаешь! Сорняков полно!
— А у нас чисто! Не то, что у некоторых! — ввернул Сега.
— Так у вас и на яблонях чисто! Не то, что у некоторых.
И все трое посмотрели вверх на деревья. В садах у ребят яблок было не очень много, а у неё, у девчонки, ветки гнулись чуть не до самых сорняков. На грядках, правда, сорняков не было, они жили поодаль и особенно около деревьев.
— А почему… так? — мрачно спросил Мишка, показывая на яблони.