— Чизиз…
Слово повисло в ночном воздухе, нет, не просто слово, имя.
— Перевод из старого, — Джахи принял в ладони высокий стакан, качнувший в себе янтарную жидкость, выпрямился на тахте, где сидел, поджав ноги и опираясь на подушки, — Чизиз это — тайна. Чизиз Халима Джахи, последний истинный рода Халима Джахи, пуруджи великой Хеит.
На смуглое лицо падал свет от пламени маленького светильника на низком столе, почти невидимый в мягком свете, заполняющем беседку, но он был живым, двигался, и казалось, на спокойном лице мужчины меняются тайные выражения.
— Письма. Он писал для Хеит, говорил о желание вернуться. Постоянное, вечное, как смена ночь и день. Как прилетание ветер. Ветра? Каждый вечер перед ночь. И каждое утро перед солнце. И как волна, которая — тысяча волн.
— Одна из тысяч, — проговорила Шанелька, выстраивая в голове мысленные тягучие строки, полные печали. Тоски любящего по любимой.
— Он был твоим предком? Дед? Если посчитать? — Крис поднесла к губам свой стакан, делая маленький глоток.
Джахи покачал головой.
— Нет. Не прямо. Но по кровь — да.
— Значит, кровный родственник. Линия братьев, например. Ты знаешь, что с ними стало, Джахи?
— Нет, — Джахи опустил глаза к своему стакану, словно пытаясь прочесть что-то в мерном покачивании вина, — нет, после переворот, беспорядки, смута — они ушли. Исчезли. Пуруджи и его Хеит. Может быть, уехали. Так? Или…
— Или что?
Шанелька приоткрыла рот, очарованная внезапной картинкой. Выжидательно посмотрела на замкнутое лицо собеседника, что раздумывал над вопросом Крис. И, по своей привычке, вдохновилась, не выдерживая ожидания:
— Как в той легенде, да? Он, нет, они вместе ушли в маленький дом, далеко, чтобы жить просто. Далеко от людей. Вдвоем. Никто не знал, что они и есть — принцесса и ее пуруджи. Просто женщина, мужчина. И сад.
Свет нарисовал улыбку на красивом лице. Джахи кивнул, ставя стакан среди плоских тарелок.
— Такое может быть. Могло. Сад, полный королевские цветы. Но уже никто не знает, что они есть. Я хочу, хотел, чтобы так.
— Хотел бы, — кивнула Крис, — это так правильно, что этого хочется. Пусть так и будет, пока что.
Оставим их там, думала Шанелька, держа стакан, теплый от ее пальцев, в маленьком скромном саду, у которого нет ограды — он переходит в деревья рощи, укрывающей дом. Возможно, это самая большая награда, которую могла предложить им жизнь — остаться, наконец, вместе, после долгих лет, посвященных не себе, а другим. Великая Хеит, призванная постоянно думать о благополучии правящей семьи. Может быть, именно она решила, что принц, не имеющий по состоянию здоровья наследников, должен воспользоваться единственным достойным королевской семьи вариантом. Истинный пуруджи и светская принцесса зачинают ребенка. Он — будущий наследник династии. Хеит по своей воле отдала пуруджи Елении. Так?
— Пять лет, — слышался в свете, окруженном спящей темнотой сада, мужской голос, — ты читала мне, анэ. Нет закон, но я понимаю, я думаю, было так. Дочь стала настоящая наследник, по закону, после пять лет ее. Потому что это время, когда принц пуруджи может пытаться быть отец сына. Граница. Так?
— Э-э… Ага, — Шанелька покивала, оставляя в голове сад, домик и пару счастливцев в нем, — то есть, принцу дается пять лет, чтобы сделать еще попытки. Если за пять лет не рождается сын, то дочка становится законной наследницей престола Пуруджи. Ну да, Леон как раз это и пишет. А еще пишет, что упрямая детка Еления, увидев, что истинный не приручился, ой, извини, то есть — не захотел остаться с ней, а был ли у него выбор? Может, договор действовал как раз эти четыре года и Чизиз исполнял его? Неважно. Главное, он вернулся к своей Хеит, и тогда Еления написала Леону «милый дедушка, приехай, забери меня отсюда»…
— Нет дедушка, — озаботился Джахи.
Шанелька выставила перед собой ладонь:
— Снова извини. Это фигура речи. Из русской литературы. В общем, она пишет, что плевала на все эти страсти-мордасти…
— Нелечкин, не увлекайся, Джахи уже перестал тебя понимать, — Крис смеялась, слушая быстрые слова.
— Ничего, ты ему переведешь обратно, с русского на русский и снова на русский. Когда я спать пойду. Так вот…
Она прервалась, в замешательстве оглядывая спокойные лица собеседников, какие-то слишком спокойные.
— Я снова что-то не то? Ну, извините в тыщный раз. Я устала, скоро пойду свалюсь. А вам, конечно, нужно поговорить только вдвоем, уважаемые хеб и анэ. Вы же — Хеит и ее истинный! Так вот… Еления наплевала на будущие блага, осердясь на чужую любовь. Дождалась Леона и уехала, бросив тут все — даже личную корреспонденцию. Между прочим, я посмотрела сегодня, про этот испанский городишко. В таком месте и я бы жила-поживала. Особенно с другом, который пестует роскошный городской парк, полный роз. Особенно, если дивные стихи прекрасный пуруджи посвящает не ей. Так что — правильно сделала, со всех сторон. Ой!