— Неважно, выйду ли я замуж за его высочество или нет, императрицей станет кронпринцесса, — покачала головой виконтесса.
— Пока с ней всё в порядке — да, разумеется, — кивнул граф. — Но, видите ли, отношения в семье эрцгерцога довольно запутанные, и если я приведу Кальмиру, представлю её сестрой её высочества, это может стать для неё серьёзным ударом. Если она не справится с эмоционально, этим она даст серьёзный повод усомниться в своей способности управлять страной. И тогда вы сможете занять место императрицы. А пока вы будете ею, с вашей помощью знать сможет продавить изменения в законе о короне.
— У вас далеко идущие планы, — сощурилась Глориоза.
— Прошу прощения, я немного увлёкся, — улыбнулся граф. — Возможно, изменения в законе и не понадобится — Аргентум ещё даже не думает о женитьбе, так что до появления следующей кронпринцессы ещё очень далеко. Помощь, о которой я могу просить вас сейчас — поддержать Кальмиру.
— Конечно, — кивнула виконтесса. — Думаю, у нас с ней может оказаться много общего.
— Благодарю вас, — граф поднялся. — Не смею больше отнимать ваше время.
— Надеюсь, в следующий раз вы познакомите меня с этой девушкой, — Глориоза тоже встала.
— Буду счастлив, если в скором времени вы примете приглашение посетить мой особняк с ответным визитом, — кивнул Спатифиллум и покинул дом Дендриф.
Глориоза подумала, что довольно внезапно узнала именно те подробности о доме Орхидея, которых ей не хватало. Если мать кронпринцессы скончалась в родах, её высочество наверняка винила в этом себя и, возможно, считала, что остальные члены семьи её просто ненавидят. В такой ситуации появление сестры и в самом деле стало бы таким ударом, который был бы способен сломить любого. Если этот план сработает, кронпринцесса просто перестанет быть проблемой и преградой в достижении её цели.
Граф Космея посчитал, что его визит прошёл вполне удачно, что заметно подняло ему настроение. Однако проблема всё же имелась — теперь обо всём этом надо было поговорить с Кальмирой, причём, не откладывая на потом. Спатифиллум посчитал, что лучшим моментом представить её дому Орхидея будет день рождения её высочества, до которого оставалось всего пять недель. Стычка с Дракераном к тому времени должна была уже закончиться, но такие мероприятия не самым лучшим образом влияли на эмоциональное состояние людей. А уж если выбрать значимый для кронпринцессы день и полностью переключить всё внимание на другого человека — такой удар будет посильнее удара тем же мечом.
Однако мысли о предстоящем разговоре с Кальмирой буквально уничтожали настроение графа. Он никак не мог выстроить в голове слова, которые собирался сказать ей, не представлял, как донести до неё всё то, что он чувствовал и чего хотел. А когда показался забор его особняка, он впервые в жизни пожалел, что его конюшня гордилась резвостью своих лошадей. В дом он шёл, как на казнь, растерянный и мрачный. Войдя, граф велел дворецкому прислать к нему Кальмиру в кабинет, а потом вся прислуга должна была убраться из дома. Дворецкий и бровью не повёл, направившись исполнять поручения. В ожидании девушки Спатифиллум вышагивал из одного конца кабинета в другой, тщетно пытаясь собраться с мыслями и решить, как ей всё объяснить, но когда Кальмира вошла, он и вовсе забыл, как дышать.
— Вы звали, милорд? — улыбнулась девушка, остановившись у самых дверей.
— А… Да… — растерянно протянул граф. — Кальмира, я… — он нервно провёл рукой по волосам. — Я хочу жениться на тебе.
— Вы дворянин, а я — нет, — холодно отозвалась она.
— Не совсем так, — Спатифиллум глубоко вздохнул. — Да и это не важно! Если ты была обычной простолюдинкой, я бы купил тебе титул!
— А без него я вам не гожусь? — поджала губы Кальмира.
— С титулом, без него — не важно, потому что я люблю тебя! — выпалил граф, и на несколько секунд в комнате повисла гробовая тишина. — Но… — Спатифиллум отвёл глаза. — По закону я могу жениться только на дворянке.
— Знали бы вы, как сильно я ненавижу вас, потому что вы дворянин, — тихо произнесла Кальмира. — Ненавижу за это, потому что люблю вас.
— О, Кальмира… — граф мгновенно пересёк комнату и сжал девушку в объятиях.
Она успела закрыть лицо руками и, уткнувшись в плечо Спатифиллума, разрыдалась. К такому граф был не готов. Как не готов оказался и к тому, как больно ему самому было от каждой пролитой слезы. Как будто это не солёная вода катилась по щекам Кальмиры, а острые кинжалы пронзали его. Любящее сердце страдало от плача Кальмиры, но в потаённом уголке души ненависть злорадствовала от того, что его слова заставили рыдать кого-то, кто нёс в себе кровь Орхидея. Спатифиллум успокаивающе гладил девушку по спине, пока всхлипы наконец не утихли. Тогда граф отстранился и сжал её плечи, заглядывая в лицо.