В назначенный день карета графа прибыла к особняку. Охрана не спрашивала приглашений, так что его просто пропустили через ворота, даже не досматривая. Впрочем, кому бы пришло в голову организовать нападение, когда в доме находились лучшие воины Флорендии? Спатифиллум идеально рассчитал время для того, чтобы войти в празднично украшенный зал ровно в середине поздравительной речи эрцгерцога. Азуреус был осторожен в словах, а когда двери распахнулись, и вошёл граф с Кальмирой за плечом, оказался вынужден прервать себя на полуслове.
— Что привело вас в дом Орхидея? — слегка нахмурившись, спросил эрцгерцог.
— Разве я мог не поздравить её высочество кронпринцессу с днём рождения? — улыбнулся Спатифиллум и на мгновение повернулся к Кальмире, а потому не заметил короткого гневного взгляда Азуреуса. — Я привёл с собой особенную гостью, — граф чуть подтолкнул вперёд девушку. — Утерянную сестру её высочества Кальмиру.
Спатифиллум в этот момент смотрел на кронпринцессу, и на мгновение её лицо исказилось так, как если бы она получила мощный удар под дых. Однако она быстро пришла в себя и буквально спорхнула к Кальмире.
— Здравствуй, — улыбнулась её высочество. — Твоё платье немного измялось в дороге. Пойдём со мной, уверена, у меня есть что-нибудь, что тебе подойдёт!
Кронпринцесса, не дожидаясь ответа, взяла Кальмиру за руку и потянула за собой. Уже через пару секунд девушки скрылись в коридоре, а граф неожиданно для себя наткнулся на мрачные взгляды эрцгерцога и его сыновей, и выражение лица каждого из них не сулило ничего хорошего. Азуреус сощурился и быстро подошёл к нему.
— Она Венетте не сестра, — резко заявил он.
— Вы сами можете пригласить мага, чтобы установить кровное родство, — улыбнулся Спатифиллум.
— Я не отрицаю того, что она может быть нашей кровной родственницей, — понизил голос эрцгерцог. — Но Венетте она не сестра. У меня только четверо детей.
— То, что вы отказываетесь это признавать, не меняет факта, — вздёрнул подбородок граф.
— Вы с своём уме — говорить подобное? — взвился Азуреус, но тут же взял себя в руки. — Ни явно, ни тайно после смерти Ионис я не женился. Так что и других детей у меня нет и быть не может. Однако… Полагаю, это дочь моего двоюродного брата, — достаточно громко, чтобы слышали все гости, произнёс эрцгерцог. — До меня доходили вести о его кончине, а потому, конечно, мы примем девушку.
И ровно на последней фразе, пропустив всю ссору, в зал вернулись кронпринцесса и Кальмира. На «сестре» оказалось изумрудного цвета платье, и Азуреус не мог припомнить, чтобы у его дочери такое было. Впрочем, он допускал, что та вызвала горничную, чтобы наскоро переделать старый наряд по моде. Племянница оказалась довольно привлекательной, тем более, что и платье ей было очень к лицу.
— Подойди, — позвал Азуреус, и Кальмира приблизилась к нему. — Ты — дочь моего двоюродного брата, а мы, увы, потеряли связь с дядей ещё когда эрцгерцогом был мой отец. Я соболезную твоей утрате. Однако теперь ты вернулась в дом Орхидея, и я даю тебе достойное имя — Кальмия. Добро пожаловать.
Графа не выставили, как можно было ожидать, но он старался держаться в стороне, чтобы его не замечали. Спатифиллум даже предполагал, что Азуреусу известно о том, кто был повинен в смерти его жён, только он не мог этого доказать, а значит, стоило не мозолить ему глаза. Однако из своего укрытия граф мог видеть, как Кальмия оказалась в центре внимания — всем было интересно, как она жила и где была столько лет. А кронпринцесса не только не пыталась напомнить о поводе приёма, но как будто и сама старалась отойти в тень. Пока что всё шло как нельзя лучше.
4. Букет алых цветов
За два месяца Кальмия успела не только привыкнуть к дому Орхидея, но и привязаться ко всем членам семьи. Да, она была совсем непохожа на них, беловолосых, синеглазых, высоких и статных, как будто выкованных изо льда. Она выглядела так, словно была костерком среди снежной пустыни. Однако, как и предсказывал граф, приняли её довольно радушно. И если сам эрцгерцог и его сыновья были к ней добры, но несколько нейтральны, то кронпринцесса, казалось, распахнула ей свою душу. Венетта вела себя так, будто давно мечтала о сестре и стремилась окутать Кальмию заботой и добротой. Всё своё свободное время, которого у её высочества оказалось на удивление мало, она проводила с кузиной, то отправляясь с ней за покупками, то устраивая чаепития, то затевая заплетания косичек. Всё казалось совершенно чудесным, если бы только время от времени Кальмия не замечала в глазах Венетты странную решимость и искорки безумства.