Люди Орхидея по-разному справлялись с исчезновением кронпринцессы. Одни с головой ушли в работу, другие не находили сил подняться с кровати, третьи молились всем известным богам, даже если считали их выдумкой, четвёртые метались, как безумные, не зная, за что хвататься. Спустя неделю после возвращения всадников грифонов из магической башни пришла коротенькая записка от магистра: «Нашёл. Отдать пока не могу. Объяснить пока не могу. Надеюсь на лучшее. Ждите вестей. А.Э.». Прочитав единственную строку послания, Азуреус возликовал, однако радость его продлилась не более нескольких секунд. Если магистр Эдельвейс не мог ни вернуть Орхидея Венетту, ни объяснить причин, значит, она определённо не была мертва. Но эрцгерцог знал вещи и похуже смерти, которые могли произойти с человеком в Волшебном лесу. Азуреус растерялся. Он не знал, как сообщить об этом послании сыновьям, и стоило ли вообще это делать. Однако случай решил за него.
— Отец? — в кабинет эрцгерцога вошёл Аргентум и тут же заметил клочок бумаги у него в руках. — Это из магической башни?
— Да, — отозвался Азуреус, прежде чем успел подумать.
— Что там? — напряжённо спросил Аргентум, быстро подойдя к столу.
— Нашёл, — глубоко вздохнул эрцгерцог. — Но пока Венетта останется в башне.
— Это хорошая новость? — неуверенно протянул его сын.
— Это не та новость, которую можно рассказать, — покачал головой Азуреус.
— Даже братьям? — сощурился Аргентум.
— Не знаю, — признался отец. — Магистр ничего толком не написал, а я не хочу будить в вас напрасную надежду. Но и утаить такое — всё равно, что провернуть нож в ране.
— Давай скажем, как есть, — вздохнул Аргентум. — Неизвестность хуже даже самых плохих вестей.
Азуреус мрачно кивнул и отправил сына за остальными. Когда Гербециус и Эрминеус пришли, он постарался максимально осторожно сообщить новости и очень настоятельно велел никому ничего не говорить. О том, что ситуацию нужно держать в тайне, он повторил несколько раз, пока не убедился, что сыновья его поняли. Азуреус запретил обсуждать это даже между собой, чтобы никто в эрцгерцогстве ненароком не прознал, потому что эта новость могла облететь Хортус, подобно пожару, всего за несколько минут. А для Венетты было безопаснее, чтобы никто не знал о том, что её нашли.
Кальмия заметила, как изменилось настроение в доме. Её дядя и кузены по-прежнему были мрачны и загружали себя работой так, чтобы к вечеру просто падать без сил, но что-то неуловимое как будто витало в воздухе. Несколько дней она не решалась спросить, но неведение изнуряло её, ведь в отличие от них, Кальмии практически нечем было себя занять. Наконец она решилась и пошла к эрцгерцогу.
— Дядя, вы заняты? — осторожно спросила она, просунув голову в его кабинет.
— Занят, — кивнул он. — Но у меня найдётся несколько минут выслушать тебя. Что-то случилось?
— Не то чтобы, — замялась Кальмия. — Я просто… Нет новостей о Венетте?
— Нет, — не моргнув глазом солгал Азуреус. — Зайди, нечего на пороге стоять. И дверь закрой.
— Но я только это хотела узнать, — повиновавшись, произнесла она.
— А я хотел продолжить наш прошлый разговор, — эрцгерцог встал из-за стола и переместился на диван, предложив Кальмии место напротив. — Тебе удалось разобраться в себе?
— Я поняла только, что очень люблю Венетту и всех вас, — Кальмия опустила голову, как будто была виновна в этом.
— А графа? — Азуреус склонил голову набок.
— Я… — она судорожно вздохнула и съёжилась. — Я полюбила его ещё до того, как узнала, чья во мне кровь. И люблю, наверное, до сих пор. И ненавижу. И не могу простить.
— А его предложение? — сощурился эрцгерцог.
— Даже если он сделал его, тогда я была простолюдинкой, и его нельзя считать действительным, — тихо отозвалась Кальмия. — Я не видела графа с дня рождения Венетты, — солгала она, посчитав, что лучше не говорить о недавнем свидании.
— Если бы вот прямо сейчас граф вломился в мой кабинет и сделал всё по правилам, ты смогла бы принять решение? — продолжил допытываться Азуреус.
— Я не знаю, — покачала головой она. — Не знаю! — Кальмия вскинулась и даже немного повысила голос. — Зачем вы мучаете меня, дядя? Если… Если случилось… Если Венетта… Думаете, я смогу простить себя, если?.. — она там и не смогла произнести самое страшное. — Я же… Если… Я тогда лучше умру! Какая свадьба?!
— Не горячись так, — смягчился эрцгерцог.