— И я боюсь, что, если, как вы сказали, он вломится в ваш кабинет прямо сейчас, вы его убьёте, — снова опустила голову Кальмия. — А если не вы, так братья в клочья разорвут.
— Не буду отрицать, такое возможно, — глубоко вздохнул Азуреус. — Но я и правда тебя уже мучаю. Прости. Не будем больше об этом. И я хочу, чтобы ты оставила мысли о смерти. Думаешь, Венетта хотела бы этого? Думаешь, нам наплевать?
— Простите, — пискнула она.
— И зачем я только опять заговорил об этом? — в воздух спросил эрцгерцог.
— Я понимаю, — вздохнула Кальмия. — Я не могу представить, как вам сейчас, должно быть, тяжело, но я понимаю, что вы очень страдаете. Что я могу сделать для вас?
— Что ты можешь? — задумчиво протянул Азуреус. — Ты можешь не накручивать себя и не винить в том, что произошло. Хотя бы постараться.
— Я постараюсь, — неуверенно согласилась она.
— Ступай, — кивнул эрцгерцог. — И найди себе дело. Хоть за цветами начни ухаживать или вышивать. Или возьмись за учёбу. Будет легче.
Кальмия кивнула. В его слова верилось слабо — дядя и кузены сами загоняли себя работой, но было как-то не похоже, чтобы им становилось легче. Но это, по крайней мере, должно было помочь отвлечься.
Время шло, и дни перестали даваться с трудом. Кальмия как будто немного привыкла к постоянной боли и неведению, но всё ещё не желала верить, что больше никогда не увидит Венетту. Долгое время она не хотела видеть Спатифиллума, но постепенно осознала, что тоскует по нему. Становилось всё холоднее, к концу ноября уже выпал первый снег, пролежавший всего пару дней и растаявший. Ночь выдалась тёмной и сырой, и Кальмия решилась снова наведаться в особняк Космея. Она всё ещё не могла простить графа, но и не видеть его оказалась неспособна. Их свидание было коротким и горько-сладким. Кальмия не могла ускользать из особняка часто, но граф, несмотря на холод, всегда оставлял приоткрытой дверь в сад в своём кабинете, чтобы она могла войти.
Смерть императрицы Сапфир могла стать страшным ударом для Азуреуса, если бы вместе с этим известием не пришла записка из магической башни. Магистр Эдельвейс написал, что Венетта пришла в себя, однако потеряла память, и нужно время, чтобы она её можно было восстановить, а потому будет лучше пока продлить пребывание кронпринцессы у него для безопасности. Эрцгерцог порывался навестить её, но подумал, что если бы их встреча могла принести Венетте пользу, магистр сам доставил бы её в особняк. Подавив горячее желание поскорее увидеть дочь, он всё же решил не вмешиваться в процесс восстановления. И когда сообщил сыновьям и племяннице новости, настоятельно порекомендовал тоже не лезть и держать язык за зубами, чтобы Венетта могла спокойно выздоравливать.
***
С того момента, как распогодилось, и эрцгерцог Орхидея внезапно перестал походить на грозовую тучу, а стал обыкновенным айсбергом, Глориоза начала испытывать смутную тревогу. Она не понимала, с чем это связано, но отчего-то её душу временами охватывал липкий страх, переходящий в ужас. Ночами ей снилось, что вернулась кронпринцесса, и всегда это заканчивалось плохо, но каждый раз по-разному. В одном сне Аурелис бросил её, едва увидел её высочество, в другом её казнили за измену, в третьем кронпринцесса долго таскала её за волосы… Глориоза понимала, что это всего лишь сны, но они проникали в её сознание и терзали душу. А потому она старалась по возможности быстрее нагнетать напряжение в отношении Аурелиса к Санктусу. Кроме того, эрцпринцесса знала, что её муж каждый день отправлял красные орхидеи для Венетты, и никак не могла повлиять на это. Эти цветы вселяли в неё уверенность, что Аурелис забудет о ней в то же мгновение, когда вернётся кронпринцесса. И Глориоза поддалась искушению.
Когда Аурелис водил Глориозу на свидания, он совершенно не делал из этого тайны. Она не знала причины, но полагала, что кронпринцу позволено подобное, а вот замужней женщине уже нет, даже если она эрцпринцесса. А потому она полагала, что её свидания с Кориопсисом не должны выглядеть таковыми со стороны. Было нетрудно выбраться куда-то с ним наедине — личный рыцарь остался при ней после свадьбы и продолжал находиться рядом почти постоянно. И Глориоза очень старалась, чтобы никто не прознал о том, что исполняющая обязанности императрицы эрцпринцесса позволяла себе такие вольности. По крайней мере, как она думала, если об этом станет известно, все её усилия, весь её план пойдёт коту под хвост, а потому, хоть она и тайно встречалась с Кориопсисом, который тоже считал, что их отношения лучше скрывать, продолжала склонять Аурелиса к войне.
Депеша его императорского величества Аурелиса прибыла в особняк Орхидея, едва отцвели астры. Азуреус внимательно прочитал послание трижды, потому что его разум отказывался понимать смысл написанных там слов. Наконец, эрцгерцог с трудом сложил все слова в связные предложения, и на несколько секунд просто потерял дар речи. Флорендия не ввязывалась в войны уже не одно столетие — стычки с Дракераном не в счёт. А теперь император вдруг решил собрать армию для похода на соседнее государство. Вернувшись в реальность, Азуреус сорвался с места и помчался в магическую башню. Он обещал себе не вмешиваться в процесс восстановления памяти Венетты, но ситуация внезапно стала критической. Он оказался у высокой двери из белого камня, но как только собрался постучать, она открылась и на пороге показался сам магистр, длинная коса бирюзовых волос которого зацепилась за ручку второй створки.