Виконтесса полагала, что до особняка они поедут в карете, но маг пристально посмотрел на ключ у неё в руках, а потом поднял глаза к небу.
— Руку, — обронил он и протянул ладонь.
Глориоза взялась за его руку и вцепилась в чемодан. Когда она училась, настоящая Глориона говорила ей, что заклинание телепорта может быть довольно суматошным, и в процессе можно легко потеряться. Впрочем, она уточняла, что так бывало с ней, а она имела мало маны и специализация у неё был далека от печатей и стихий. Виконтесса зажмурилась, ожидая безумной тряски и кручения, но лишь почувствовала, как в лицо дохнул лёгкий ветерок, а потом снова послышался голос Пиериса:
— Мы на месте.
Виконтесса осторожно открыла глаза. Её взору открылся несколько заброшенный на вид особняк. Маг снова поднял руку в его направлении и что-то пробормотал, а через мгновение здание как будто отряхнулось, словно мокрая собака, и оказалось новеньким, как если бы его только-только закончили строить. Глориоза восхищённо хлопала глазами, а Пиерис, взяв у неё ключ, пошёл открывать. Чемодан скакал следом за ним.
— Если не нужны проблемы, стоит отказать всем слугам, которых пошлют дворяне, кроме императорских семей, — изрёк Пиерис. — Если Флор'э'Лапис или Орхидея отправят кого, то для защиты. На этом я ухожу.
Маг телепортировался прямо из холла, такого просторного, что в нём вполне можно было устроить бал. И Глориоза как раз об этом и подумала — что было бы здорово устроить бал. Однако воздушный замок быстро разлетелся — она вспомнила, что денег у неё не было не то что на бал, а даже на оплату работы одного слуги. Учитывая размеры особняка, она могла или выбрать несколько комнат и заниматься там всем сама, или принять слуг, каких пришлют, если платить им будут прежние хозяева. Размышляя над этим, виконтесса села на свой чемодан и задумалась. Да, теперь у неё был большой дом — больше, чем у родителей в Санктусе. Но нечего было есть. Глориоза поднялась и встряхнула головой. Она, конечно, была на мели, но не настолько, чтобы не суметь купить немного овощей на похлёбку. Надо только было обойти окрестности и узнать, где здесь поблизости рынок.
Виконтесса почти дошла до двери, когда снаружи аккуратно постучали. Глориоза осторожно приоткрыла дверь и увидела человека относительно преклонного возраста в серых брюках и фраке с ласточкиным хвостом, в белоснежных перчатках и с небольшим чемоданом в руке. За его плечом стояла хорошо сбитая женщина, по виду — его ровесница. На ней было доброе, хоть и простое, платье, а руках она тоже держала чемодан, но несколько большего размера, чем был у мужчины.
— Дворецкий Аргол, — отрекомендовался мужчина. — А это моя жена, Алоя, она экономка.
— Я… мне… — залепетала Глориоза.
— Нас прислал его высочество кронпринц Аурелис Флор'э'Лапис, — с чувством глубокого уважения и собственного достоинства произнёс дворецкий. — Позвольте, мы войдём и объясним всё подробно.
Глориоза посторонилась, но стоило прислуге войти, как она тут же призналась, что сама прибыла только что и понятия не имеет, где что находится. Дворецкий кивнул жене, и та, прихватив чемодан виконтессы, умчалась вглубь здания с неожиданной прытью. Глориоза только проводила её озадаченным взглядом. Аргол тем временем сообщил, что Алоя всё осмотрит, расскажет, где что, а потом поможет выбрать должные комнаты. А потом с головой ушёл в объяснения совсем иного рода: оказалось, что Глориозе нужно было работать. В двух шагах от её дома находился госпиталь, который в столице так и звали — Дендриф. Потому что в этом самом особняке всегда селили мага-целителя, которому даровали этот титул. И этому магу-целителю полагалось в госпитале работать. Впрочем, находиться там безотлучно не требовалось — врачи со многим справлялись и без магии, но требовалось всегда быть на связи и готовой примчаться в любой момент, чтобы спасти чью-то жизнь. В обмен императорский двор брал на себя обязательство обеспечивать Глориозу всем необходимым и достаточными средствами на личные нужды.
Виконтесса уже успела подумать, что эта работа может здорово ей помешать, но в конце своей пламенной речи дворецкий передал ей письмо от кронпринца, и все невесёлые мысли как ветром сдуло. Ещё даже не вскрыв конверт, Глориоза почувствовала, будто у неё выросли крылья за спиной. И ей пришлось признать, что его высочество действительно нравился ей, а не только был средством достижения цели. Торопливо сломав сургучную печать, виконтесса достала письмо, и её глаза быстро забегали по строчкам. Кронпринц писал, что сам заедет за ней через три дня в полдень и просил быть готовой к долгой прогулке на фестивале цветов. Это озадачило виконтессу. Вряд ли во Флорендии кто-то не знал о его помолвке с кронпринцессой, так разве можно было так открыто идти на фестиваль с другой девушкой? Но спросить об этом у дворецкого она не решилась — вдруг подобное было здесь в порядке вещей, и она просто выставила бы себя полной дурой, задав подобный вопрос.