Отложив вилку, Артем отодвинул от себя пустую посуду и сделал глоток кофе, насмешливо глядя на ухмыляющегося друга. Лука выглядел таким довольным, словно только от него зависело личное благополучие Мейсхера – эдакая итальянская фея-крестная.
Нет, фей. Лука Сальвиани, итальянский повар и фей-крестный. Звонить по телефону...
- И как же я на нее смотрю?
- Как кот на сметану: еще чуть-чуть, и усы запачкаешь. А вообще действуй, а? Она прекрасная девушка.
- Удивительная, – согласился Артем. – Ладно, не учи меня, сам как-нибудь разберусь. Лучше скажи, ты когда в Германии первый раз оказался, не было ощущения, что ты там уже был?
- А ты не помнишь, как я в Берлине постоянно терялся? – хохотнул Лука. – Какое там ощущение, тут бы на только что пройденную улицу правильно выйти!
- Вот, а у меня впечатление, словно я во Флоренции уже сто раз бывал. Даже ориентируюсь без карты.
- А ты еще ворчал, когда я тебе что-то о городе рассказывал! Скажи спасибо моим рассказам, не то потерялся бы в первый же день.
- Ну да, наверно...
- Так все-таки, что произошло? Только давай без этих твоих отговорок про сон и прочее.
Артем медлил с ответом, и Лука прищурился сильнее.
Он слишком хорошо знал своего русского друга. Когда у него не ладилось на работе, он возмущался. Когда не складывалось в личной жизни, тихо изливал душу за рюмкой коньяка. А если выигрывал крупное дело или добивался чего-то, праздновал весело и шумно.
Но вот таким неприкаянным он не видел Артема очень давно. В прошлый раз все навалилось сразу: проблемы с учебой, ссора с отцом, разрыв с девушкой. Должно было произойти что-то серьезное, если сейчас друг так себя вел.
Но вместо ответа Артем вдруг улыбнулся.
- Просто странности преследуют. Вроде и места знакомые, и иногда такие факты вспоминаются, что Вита удивляется, откуда я вообще могу такое знать. А я и сам толком не помню. Ну и сны к тому же. Как-то все в одну кучу свалилось, вот и не понимаю немного.
- Не ищи логику, – посоветовал Лука. – Просто наслаждайся. Хоть раз плыви по течению, гуляй, отдыхай, позови свою Виту куда-нибудь. А если тебе так уж не дают покоя эти твои странности – которых, кстати, у тебя и без того полно – попробуй понять, не почему все это с тобой творится, а для чего.
- То есть искать не логику возникновения, а причинно-следственную связь?
- Именно. Глядишь, и на человека станешь похож.
И Лука отсалютовал ему чашкой, широко ухмыляясь. Артем мог только улыбнуться в ответ, мысленно возвращаясь к творившейся вокруг него дьявольщине.
В конце концов, что он теряет? Репутацией в почти незнакомом городе он вполне может пожертвовать – зато, может быть, начнет спокойно спать и перестанет чувствовать себя параноиком. Хорошо, попробуем относиться ко всему проще, хотя природный скептицизм еще никто не отменял. И в первую очередь нужно выяснить, что это была за картина.
Наверняка Артем знал только одно: ему до смерти хотелось как можно скорее увидеть Витторию.
Кажется, Лука и здесь накаркал.
Виттория с самого утра не находила себе места. Ночью она почти не спала – все думала об Артеме. Мысли вертелись вокруг художника, скользили по известным фактам и снова возвращались к русскому мужчине.
Интернет по ее запросу выдал несколько страниц, и полночи она изучала их, всматривалась в бирюзовые глаза Артема на фотографиях и невольно улыбалась, ловя себя на том, что вспоминает тот старомодный поцелуй, который он запечатлел на ее ладони.
Она старалась не привязываться к людям. Все люди склонны покидать и предавать других, а подстраиваться под кого-то, чтобы этого избежать, было не в ее правилах. Она говорила, что думала, резала правду в глаза, потому что считала, что по-настоящему твой человек на правду не обидится. Многим в ее окружении такая позиция не нравилась.
А вот Артем оценил и отвечал ей тем же.
Он вообще сильно отличался от итальянцев. И дело было не в непривычной бледности и ярких для ее родной страны глазах. Главное отличие заключалось в том, как он держался, как говорил, двигался. Ни одного лишнего слова или движения, все четко и выверено, словно в армии. Такая скупость и самообладание удивляли и манили, притягивали магнитом – и не сказать что она была против.
От своих размышлений Виттория оторвалась только на рассвете, переключилась на работу, но все равно продолжила украдкой думать об Артеме.
Вчера, спросив о фреске, он жутко ее напугал. Только-только она собралась с духом, чтобы рассказать о своих предположениях, как всего одним вопросом он загнал ее в тупик. В тот момент ее уверенность в правдивости выводов лишь увеличилась. А при виде бывшей мастерской художника ее и вовсе охватил восторг.