— А любовник… кто был?
Цунэко злобно хмыкнула.
— Да кто их разберёт? Впору реестр заводить. Ты же иэмото! Знаешь, что бывает, когда в одну чашку сливают сразу шесть чайников?
Тодо прыснул со смеху, сразу поняв, о чём речь, но Наримаро, похоже, не уразумел сказанного сестрицей.
— Что? Ты о чём?
Цунэко тут же поведала Наримаро старую притчу, как к Конфуцию пришла в гости женщина и спросила, почему, женщину, имеющую много любовников, порицают, а когда у мужчины несколько любовниц, то это нормально. Прежде чем ответить, Конфуций заварил чай и разлил его в шесть чашек. «Скажи, — спросил он женщину после этого, — когда один чайник льёт заварку в шесть чашек, это нормально? Да, — ответила женщина. Вот видишь — ответил Конфуций — а когда в одну чашку сливают сразу шесть чайников, это нормально?»
— Что же я, по-твоему, должна за дюжиной её чайников уследить? — спросила Цунэко.
— Не настоятель ли это был Симогамо, Котобуки-но Наохито, святой наш праведник, отрёкшийся от мира? Я нашёл его письма красотке.
Цунэко не поддержала обвинения.
— Нет. Тот в спальне шлюхи всегда был тих, как мышь в амбаре. И сматывался за пару часов до рассвета. Да и порвал с ней давно.
— Так ты знала?.. — с удивлением пробормотал Наримаро. — А почему молчала?
— Была подкуплена, — без всякого смущения сообщила Цунэко. — Наохито преподнёс мне драгоценный домашний алтарь тонкой китайской работы с золотым Шакьямуни и любопытной надписью, гласившей: «Благородное молчание Будды: высшая истина не нуждается в словах». Намекнул тонко: держи, дескать, язык за зубами. Ну, я и помалкивала, разумеется. Но это не он, говорю же.
— Знаю, он не мог. Наохито с ночи был на службе в храме, — вступился за друга Наримаро.
— И это не твой достопочтенный сэнсэй Омотэ. От того запах всегда прёт чайный, только по нему и поймёшь, что являлся, — одобрительно сказала Цунэко.
— Конечно, это не он, мы ночь перед праздником у принца Арисугавы торчали, — в который раз оправдал сэнсэя Наримаро. — А не Абэ ли это был Кадзураги?
— Начальник дворцового арсенала? Похоже, он тот ещё баран. Но точно не скажу. Не уверена.
— А Инаба Ацунари? Минамото Удзиёси? А младший секретарь Юки и архивариус Отома часто там бывали?
— Что значит — часто? — резонно спросила Цунэко.
— Когда последний раз ты их там слышала?
— Да что ты пристал? Я что, прислушиваюсь, что ли? — рассердилась сестрица. — Но Инаба Ацунари, кажется, был неделю назад. Он кашляет с хрипом постоянно, его слышно.
— А Юки?
— Кто? — Цунэко явно не поняла, о ком речь.
— Юки Ацуёси, секретарь из департамента церемоний.
— А… этот одержимый? Не помню… Хотя подожди-ка. Он что, уже поднялся? Ты же из него панду сделал! — напомнила она Наримаро.
— Это когда было-то? — отверг обвинения принц. — В последние дни не мелькал он там?
— Не знаю, — твёрдо ответила сестрица. — Хотя постой. Мне же третьего дня Митико сказала, что на праздник он должен пьесу для нашего театра поставить! В театральном павильоне уже сцену украсили полотнищами. До премьеры всего ничего. Ему не до фрейлин, наверное.
Цунэко бросила мимолётный взгляд на Тодо, точно призывая его в свидетели своей правоты. А, может, в этом взгляде мелькнуло ещё что-то? Какой-то лестный затаённый интерес, точно манящий призыв и даже обещание? Или показалось?
Тодо задержал на Цунэко взгляд на секунду дольше обычного и тут же, смутившись, быстро опустил глаза.
— Логично, — не совсем уверенно отозвался тем временем Наримаро. — А Минамото и архивариус?
— Павиан? — бесстрастно переспросила Цунэко. — Как-то был, но ещё при третьей луне. Терпеть его не могу, постоянно в расходы вводит! Пердит всегда, приходиться потом из-за вони дорогущие китайские благовония жечь. Архивариус? Этот вечно жалуется, нудит по любому пустяку, — как мерзко! Но я не видела его там в последние дни.
Тодо легко сделал вывод, что сестрица принца, хоть и не декларировала вслух примат Пустоты, мыслила по существу столь же цинично, как и её братец. Взаимопонимание кузины и кузена было полным. Чувствовалось, что их роднили не только фамилия, но и образ мыслей.
— Ясно, — кивнул принц.
Сестрица же Наримаро быстро сделала из расспросов братца недалёкие от истины выводы.