Что же делать? Конечно, если Цунэко согласится поехать с ним, всё упростится. Тут заговорила сама Цунэко, и Тодо понял, что её мысли занимало совсем другое.
— Если он сначала убил Ванако, потом прошёл по галерее к комнате Митико, то дверь в хранилище была бы открыта. Но раз она заперта, а ключ здесь, значит, убив Ванако, он должен был обойти павильон и зайти с юга. Потом он подошёл к моей двери и тут понял, что я не одна. Он не решился напасть, понимая, что в комнате мужчина. Луна светила через ситоми, два меча лежали по обе стороны ложа. Он не мог не разглядеть их оружия при полной луне. Риск был слишком велик. Сейчас я вспоминаю, что тень замерла у двери на пару минут. Убийца подумал и решил ретироваться. Он прошёл по коридору, потом задел занавески. Видимо, Митико не проснулась. Но… зачем? Зачем ему гибель всех фрейлин?
— В хранилище есть нечто действительно ценное? — спросил Тодо.
Цунэко пожала хрупкими плечиками.
— Нет, ты же сам видел: тут только предметы культа и утварь для церемоний. Цена каждой вещи не сколько в стоимости, сколько в истории, и некоторые вещи имеют удивительную историю. Однако кража в императорском дворце наделает столько шума, что отсюда невозможно будет продать даже старый веер. К тому же, за голову вора назначат столько, что любому перекупщику выгоднее будет сдать похитителя, нежели купить ворованное. Случаи воровства случались, но разбогатеть никому не удалось. Все это понимают. Не думаю, что это вор.
— Хорошо, теперь ещё один вопрос. Нам придётся объяснить, как я здесь оказался.
Цунэко удивилась.
— Объяснить? Что объяснить?
— Мне выделили постель в помещении людей сёгуна, а я там не появился. Не думаю, что это осталось незамеченным. Зачем я вчера пришёл сюда?
Цунэко скосила на него левый глаз.
— А зачем ты на самом деле вчера пришёл сюда? — иронично спросила она.
— Влюбился в тебя и хотел провести с тобой ночь.
— Вот это и скажешь, Домашний Кот, — с усмешкой отозвалась Цунэко. — Чем меньше врёшь, тем легче жить. Говори чистую правду. Никогда не нужно глупить, считая других дураками. И братец, и люди сёгуна и так обо всём догадаются. К тому же, раз уж твоё присутствие спасло мне жизнь, значит, такова моя судьба. Ничего не поделаешь: я просто обязана теперь стать женой бедного наместника из Исэ, — улыбнулась она. — Скажешь, что приходил свататься.
Глаза Цунэко были мрачны, но голос, в котором вновь запела флейта, заворожил Тодо. По венам словно потек сладкий винный сок. Обстоятельства, хоть и ужасные, явно ему благоприятствовали. После долгой засухи с небес хлынул живительный дождь! Небесный Ветер дул в его паруса! Ещё вчера пустые руки сжимали теперь драгоценную жемчужину!
Тодо, радостно улыбнувшись, кивнул.
— Хорошо. Я схожу к Усадьбе Ароматов, приведу твоего брата и людей Токугавы. Ты пока вернись в спальню, позови… Стой! А где эта девочка? Твоя служанка?
— О, Каннон, — Цунэко бросилась вперёд по коридору. — Мароя!
Выкрикивая её имя, Цунэко добежала до угловой комнаты, раздвинула фусума и тут же столкнулась с испуганной взлохмаченной физиономией заспанной служанки.
— Госпожа… — Мароя явно была пробуждена криками Цунэко.
— Фу, ты цела. Поднимайся быстро, ты мне нужна.
Тодо облегчённо кивнул головой, отдал будущей жене распоряжение не выпускать катаны из рук и ждать его, и бегом направился к павильону Ароматов.
Наступила последняя четверть часа Кота, и люди сёгуна мелькали на конюшнях, сидели на балках веранды и таскали из колодца чайники с водой.
Наримаро вместе с Окой Тадэсукэ и Хатакэямой наместник нашел у бамбуковых зарослей. С первого взгляда он понял, что ночь они провели вместе, и едва ли много спали: вид все имели сонный и немного помятый.
— В павильоне Глициний — два новых трупа, — не тратя время на приветствия, сообщил Тодо. И заметив, как резко повернул к нему голову Наримаро, поспешно добавил. — Этой ночью убиты Сакано-но Митико и Татибана-но Ванако.
Хатакэяма присвистнул, Ока побелел, Наримаро уставился на пояс Тодо и сжал кулаки.
— Не может быть, я рассчитывал, что сегодня мы узнаем… — пробормотал Ока Тадэсукэ. — А чем убиты?
— Видимо, катаной, но орудие убийства преступник на этот раз унёс с собой. Тот меч на месте, заперт в хранилище, — совсем тихо добавил он.