— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Наримаро. — Скажу откровенно, гибель Харуко была в моих глазах банальной смертью глупой потаскушки. Но Ванако принимала, кажется, только одного мужчину, которого явно любила, а Митико, не отличаясь красотой, вообще не пользовалась успехом у придворных. Не знаю, был ли там кто вообще? Надо спросить Цунэко. Но я потому и не принял всерьёз ваш совет задержать всех пятерых, что всё же не предполагал подобного. Маньяк?
— Мне самому никогда не доводилось сталкиваться с маньяками, — честно признался Тодо, — но этот человек совсем не безумен. Он же не ворвался в спальню Цунэко, увидев там мужчину. Значит, соображает он вполне здраво, чувствует опасность и не делает рискованных шагов. Он, увидев на полу две катаны, хладнокровно рассудил, если он кинется к женщине, мужчина успеет вскочить и схватиться за меч. А начни он с мужчины, женщина закричит и поднимет шум. Безумец бы не колебался ни минуты и попытался бы убить последнюю фрейлину.
— Это понятно, но разновидности безумия бесконечны. Однако вы уверены, что попытка убить всех фрейлин не связана с сокровищницей? Может, оттуда исчезло что-то, и вор считал, что только гибель всех фрейлин отсрочит его разоблачение?
Тодо возразил.
— Не похоже. Я только что был там, и не верю этому предположению. Там нет ничего, что можно с выгодой продать, а Цунэко-сан полагает, что продать оттуда ничего и вовсе невозможно. Да и что за толк в убийстве фрейлин, когда вы сами сказали, что описи всех вещей есть в архиве у Отомы Кунихару?
— Это так, хоть ревизия заняла бы неделю… Однако да, концы с концами не сходятся: зачем сумасшедшему моё камисимо и к чему марать императорские сокровища кровью? — Принц уже успокоился и снова улыбался. — Однако теперь, я уверен, Тодо-сама, что о вас пойдёт слава прозорливца.
— Две жизни — дорогая цены такой славы, — поморщился Тодо.
Наримаро тоже скривился, но попытался свести все к шутке:
— Кстати, реноме прозорливца есть и у моего дружка, настоятеля Котобуки-но Наохито. Он сказал как-то во время застолья о стражнике северной стены императорского дворца: «Вид этого наездника говорит, что он упадёт с коня». Никто не поверил, но тот действительно вскоре после этого упал с коня и разбился насмерть. И тогда все придворные решили, что всякое слово того, кто достиг совершенства, подобно слову богов. Но меня точил червь сомнения, и я как-то на пирушке спросил его: «А что же за вид у него был, сэнсэй?» «У него был зад персиком, — пояснил истоки своей мудрости Наохито. — И его задница подскакивала даже на ровном месте. А при этом покойный любил норовистых лошадей. Как тут не ждать беды?»
Тодо невольно улыбнулся.
— Котобуки вычленил следствие из причины. Это наблюдательность, не больше.
— Но ваша-то прозорливость откуда, Тодо-сама?
— Это блудное безумие, — уверенно обронил Тодо. — Убийца, наблюдая агонию своих жертв, явно… упивался этим.
— Как и в чайном домике?
— Да. И нормальным такое не назовёшь.
В ответ принц только ругнулся. Что и говорить, это была явная промашка с его стороны.
…Цунэко встретила их с катаной в руках. Мароя, узнав о смерти Митико и Ванако, увы, нисколько не оказалась полезной своей госпоже. Она лишилась чувств, и сейчас лежала на циновке пластом с холодным компрессом на лбу.
Наримаро не позволил себе замечаний в адрес сестрицы, чего, признаться опасался Тодо, но очень внимательно осмотрел тела убитых, мрачно вздохнул и снова тихо выругался. Потом требовательно спросил сестру:
— Ванако имела любовника?
Цунэко кивнула.
— Да, но не говорила нам, кто он. Однако… — Цунэко на минуту задумалась. — Ванако в последние месяцы очень изменилась. Она немного охладела ко мне, и… ты прости, братец, но она несколько раз позволяла себе весьма резкие замечания на твой счёт.
Принц уныло отмахнулся.
— С чего Ванако меня любить? Я и не замечал её вовсе.
— Да, но до этого Ванако всё равно восхищалась твоей красотой, ловкостью и умом. А с зимы её восхищение резко пошло на убыль. Она говорила, что принц Наримаро на самом деле пустышка, лепёшка без начинки, в тебе нет ни подлинной храбрости, ни талантов.
Наримаро это несколько удивило.
— Последние полгода? Но я никогда не встречался с Ванако наедине и не говорил о ней ничего дурного. С чего бы найси на меня окрыситься?