— Из-за него не вернешься? — наконец уточнил.
— Из-за себя, Кирилл, и из-за сына. Не дам я тебе, и дальше, наши жизни под себя кроить. Надоело. — Устало вздохнула Оксана.
Мужчина кивнул, встал, погладил ее по волосам, не обращая внимания на то, что девушка отстраниться пыталась.
— Вернешься, милая. Поверь мне. Нам так всем лучше будет. — Непонятно для нее произнес Кирилл, и ушел, не объясняя, чем же ей хорошо от такого дурного решения быть может.
Как Оксана этот день доработала — для нее загадкой осталось. Андрея забрала, накормила, поиграла с ребенком. А сама — все время не о том думала. Позвонил Костя, они поговорили, решили, что он во вторник приедет. Как дела свои в Киеве закончит.
Ксюша еще час просидела, просто смотря в пространство над белыми тюльпанами и думая, думая, думая…
А когда номер набрала — абонент " вне зоны" оказался. "Вот так, Ксюша. Значит, так надо". Сказала сама себе, и пошла пытаться хоть в эту ночь выспаться.
Глава 9
Сергей проснулся после почти бессонной ночи и сел на кровати. Было жутко холодно, окна так раскрытыми и стояли, но его это не беспокоило. Он и лег вчера, не раздеваясь. "Совсем скатился, Серый", сам себе головой покачал.
Голова не болела. Но не потому, что организм хорошо с алкоголем справился, просто не протрезвел он еще, знал это мужчина, чувствовала, что пьяный еще. Посмотрел на часы. Черт, восемь утра. Пять часов сна ему ни капли не помогли. "Меньше пить надо было", — подколола совесть. "Нечего теперь, на организм обижаться".
Что тут скажешь, когда даже сам свой идиотизм понимаешь? Ничего.
Мужчина пошел в душ, хоть на это надеясь. Долго стоял под едва теплыми струями воды. "Точно простудился бы, будь нормальным", — хмыкнул сам себе Сергей, "только вирусы в спирте не живут".
Побрился, стараясь себя в зеркале особо не разглядывать. И на кухню поплелся. Глаза от едва надпитой бутылки отводил, на что угодно смотреть старался.
Включил телефон, бросил на столешницу. Трубка запищала, оповещая об уведомлениях. Сергей взял ее, насыпая в турку вторую ложку кофе. Четыре пропущенных звонка. Костя. Витька, два раза звонил, чувствует видно, что не чисто что-то. Оксана…
Палец нажал на вызов, но, не дождавшись гудков, сбросил. Не в том он еще состоянии, чтоб с Ксюшей разговаривать.
Кофе убежал через край медной турки, пока он, все так же, в экран аппарата смотрел, на имя ее. Сергей чертыхнулся, газ выключил, перелил напиток в чашку. Сделал глоток, и снова телефон отключил.
Сел на табуретку, к стене приваливаясь. Чашку стеклянную в руках держал, пальцы грея. Почему Ксеня звонила? Просто так? О здоровье его, якобы пошатнувшемся, узнать? Или проблемы у нее какие-то, а он не ответил, не помог?
Вот гадость-то! Сволочь он, последняя. Почему тех, кого больше всего счастливыми сделать хочет — обижает только? Или того хуже, до смерти своей глупостью доводит, как ребенка своего, не родившегося?
Может, права была Наташка?
Хотя, почему, может? Он и так знал, что сам виноват во всем, вот только не в том, в чем бывшая невеста его обвинить пыталась. Не виноват он в ее проблемах. Сама дура, не туда влезла, куда надо было. А теперь к нему прибежала. Неужели, думала, что спасать будет, в любовь ее, внезапно проснувшуюся, поверив?
Костя его уже поставил в известность, что проблемы у Наташки. Проигралась девочка крупно, ставки на нелегальном стрит-рейсинге делая, на ухажера своего, очередного. А парень ни ездить не умел, ни долги девушки своей, перед людьми, шуток не понимающими, покрывать не собирался. Может, даже сам процент с таких вот дурочек имел, от держателей тотализатора. Костя до конца уверен не был, но слухи такие ходили. А папочка ее, и сам по уши в долгах к тому времени оказался, не в том банке деньги на хранение оставив.
Вот и решила Наташа проверенным вариантом воспользоваться, тем более что подозрения с Сергея сняли уже все. Уверенна была, что он все так же отказать не сможет. А когда мужчина ей в лицо рассмеялся, начала обвинять, что она из-за него на первой беременности аборт сделала, и если без детей останется — он во всем виноват будет. Сергей даже опешил от такой наглой самоуверенности. Чуть пощечину не влепил, стерве этой.
И сквозь зубы, ненавидя, напомнил, что не он ее к гинекологу идти заставил, сама, дура, пошла. А если и виноват в чем — так в том, что язык за зубами не удержал, на любовь ее, в природе не существующую, надеясь.
Как же ему больно стало от разговора этого. Опять вина в душе всколыхнулась. Опять совесть грызть начала, за ничем не виноватого ребенка.
А эта стерва плакать начала, и на шею ему кидаться, чтобы он, ради любви их бывшей, помог. Не женщина — броня непробиваемая. Хоть кол на голове чеши, все равно свое гнет. Еле руки ее, цепкие, с себя сбросить смог.