До этого, тихо сидевшая в стороне, Стелла даже не обращала внимания на непринуждённое щебетание девушек. Но слово «Айдэн», коснувшееся слуха, словно укололо её. На какой-то миг, будто разряд электричества ударил Стеллу.
– Но даже если и не главный приз, там ещё их десятка два раздавать будут, – продолжала свои воздыхания горничная. – Наверное, и самый незначительный окажется таким, о каком я только могу мечтать. И почему так не везёт? Пожалуйста, ну давай попробуем?
– Ты надеешься перевести все песни до вечера? – скептично спросила её подруга, переходя к следующей вазе, стоявшей у огромного окна с застекленной дверью, ведущей на террасу. – Да у нас ещё работы много.
– А мне сказали, что ты не откажешься, тебя только надо очень хорошо попросить, – не сдавалась худенькая девушка, шустро поправляя подушки на диване, сметая пылинки с мебели и не переставая при этом говорить. – Ты обязательно должна посмотреть концерт! Ты ведь знаешь несколько языков, ну помоги мне!
Всё это казалось бессмысленной и ничего не значащей болтовнёй двух служанок, занятых своими повседневными делами, но что-то Стеллу вдруг насторожило. Эти девушки находились в стороне и не обращались к ней. Однако, настойчивость той, которая усиленно умоляла подругу посмотреть концерт и поучаствовать в конкурсе, где участникам предлагалось перевести как можно больше песен с разных языков, показалась Стелле подозрительной.
– Посмотри концерт! Пожалуйста, посмотри концерт, это очень важно для меня! – эти слова, казалось, были обращены к самой Стелле, они звучали словно призыв.
«Что может быть важного в концерте?» – подумала с некоторым раздражением терианка, но вдруг в её памяти всплыли слова Кипса, которые он сказал ей сегодня утром. Да, ей не могли передать послание напрямую, ни через какую-либо связь, ни словесно, ни на бумаге, ни даже по телевидению или иным способом. Но что если…
– Пожалуйста, включите телевизор, – неожиданно попросила Стелла. – Я хочу посмотреть концерт.
Девушки, услышав её просьбу, на миг остолбенели, потом переглянулись.
– А мы не будем вам мешать? – с неловкостью спросила полненькая служанка, которой, видимо, и самой уже хотелось поучаствовать в конкурсе, за который обещаны дорогие призы, но работа не предоставляла для этого возможности.
– Всё нормально, вы можете заниматься своими делами.
Довольные и радостные, служанки включили огромный, занимающий половину стены, экран. Они рассчитывали услышать хоть некоторые песни, а остальное прослушают вечером. Стелла с долей сарказма тоже включилась в просмотр концерта. Её мало заботило то, что девушки теперь больше уделяли времени концерту, чем своим обязанностям.
Зная множество языков, Стелла не заметила, как и сама оказалась вовлечённой в прослушивание. Делать всё равно было нечего. Она без труда перевела три песни, согласившись помочь служанке, чем вызвала бурную радость у той. Четвёртую песню Стелла слушала в немом оцепенении, потому что она звучала на терианском языке…
Небольшая неполадка задержала отлёт с Йсенита. Беглар оставил Нейман в её апартаментах и отправился осмотреться в лайнере, чтобы знать, где можно будет пообедать и чем заняться во время полёта.
Не расположенная видеть людей, Нейман чувствовала нечто близкое к апатии. Ей ничего не хотелось. Она была спокойна, списывая всё на скуку, но в глубине души возникло желание узнать что-то об Изабелле. Новостей от сестры уже долго не приходило, и, возможно, это связано с событиями на Альдерусе.
Присев на диван, Нейман включила телевизор. Пока они ещё не покинули Йсенит, она решила посмотреть сводку местных новостей. Ничего чрезвычайного, кроме обычного в последнее время стечения к Альдерусу и Йсениту зэрграверян, пока не наблюдалось. Отсутствие крайне плохих новостей, уже само по себе успокоило терианку. Машинально и скучающе переключая каналы, Нейман неожиданно наткнулась на концерт. Он бы её не привлёк, если бы она не услышала, как объявили о том, что сейчас будет исполняться песня на терианском языке.
Концерт проходил на площади, и все исполнители были любителями. Это можно назвать импровизацией. Заранее никто ничего не готовил. Главное, чтобы не пели две песни на одном и том же языке – такими были условия.