– В Кофгуре всё изменится с завтрашнего утра, – повторил Артур. – Именно поэтому я тут.
– И король вам это позволит?
– Короля больше нет. Он под арестом, – ответил Артур и увидел, как Мэук не смог скрыть удивление. – Завтра сюда прибудут представители правительства ОПМП, они решат дальнейшую судьбу Кофгура.
– А от меня вы что хотите?
– Если сможете, вы должны там присутствовать.
– Я приду. Даже если врачи будут против.
– Вашей смелости и отваге можно позавидовать. И тем более вашему благородству.
– Оно теперь ничего не стоит. Мой протест был бесплодной попыткой спасти принцессу Джоэйлин.
– Вы дадите показания?
– Кому?
– Ну, разумеется, не властям Кофгура. Следователи из ЦМБ хотят с вами поговорить. Вы один из самых влиятельных министров, ваше слово до сих пор имеет силу. От того, что вы им скажете, в некоторой мере зависит будущее этой страны.
–Я сделаю всё, что от меня потребуется ради восстановления справедливости. В память о предательски убитом короле и его семье, я не допущу, чтобы Кофгур погиб или был узурпирован, – пообещал Мэук Соу.
– Хорошее решение. Мы вас поддержим.
Попрощавшись с Мэуком, Артур покинул палату и спустился в вестибюль. Военная охрана, всё так же бдительно нёсшая свою службу, вновь с уважением пропустила его. Репортёры не упустили шанса сделать на всякий случай несколько снимков человека в броне-плаще. Артур отнёсся к этому спокойно, хотя такое внимание его не радовало. Чем меньше о нём и его команде будут знать, тем лучше.
Уже почти у выхода из больницы Артур неожиданно увидел Рэма. Не заметить рослого чёрного зэрграверянина было просто невозможно. Он шёл по вестибюлю, тоже направляясь к выходу. На нём была такая же форма, как и на Артуре, в руках он нёс небольшой контейнер для медикаментов.
Артур остановился, подождав, пока Рэм подойдёт ближе, и спросил:
– А ты-то что тут делаешь? Я полагал, ты вместе с остальными в «Палеусе», – удивился Артур.
– Да вот, забежал узнать кое-что, – неопределённо ответил Рэм и, бросив неблагосклонный взгляд в сторону репортёров, предложил: – Давай не будем тут задерживаться.
Землянин придерживался того же мнения и оба покинули больницу.
Том подошёл к двери и прислушался. Тишина свидетельствовала о том, что обитатели комнаты, скорее всего, уже спят. Но дело не терпело отлагательств, и руктаорец постучал. Не получив ответа, он зашёл, надеясь, что не станет причиной нападения собаки. Том застал спящую за столом Стеллу. Тибо растянулся на диване и тоже ни на что не реагировал. Да и вряд ли, уже освоившись в «Палеусе», как у себя дома, он стал бы на кого-то кидаться.
– Стелла, – тихо позвал Том терианку.
Она подняла голову и посмотрела на него уставшим взглядом.
– Опять уснула… – виновато пробормотала Стелла. – Я так и до утра отчёт не окончу. И почему Артур поручил мне эту работу?
– Потом закончишь, сейчас есть более срочное дело.
– Ты прав, надо отдохнуть. Мы двое суток не спали. Даже Тибо с лап валится от усталости.
– Да, отдохнуть надо, – согласился Том. – Но сначала тебе придётся провести беседу.
– Том, я устала. Давай потом? – попросила сверхисследовательница.
– Боюсь, что отложить разговор не получится. Тебя уже ждут.
– Неужели это так важно?
– Важно, иначе бы я не стал тебя беспокоить.
– Том, я смертельно устала.
– Знаю. Но это наша работа, мы обязаны подчиняться начальству везде и всегда.
– Это господин Кипс чего-то от меня хочет? – Стелла так не хотела куда-то идти и тем более о чём-то думать.
– Нет, это другой человек. С шефом бы я разобрался сам. А этому человеку ты не сможешь отказать. Он уже на связи и ждёт тебя.
– Кому я понадобилась так срочно?
– Тебя вызывает Леджер Сейлан.
– Кто?! – Стелла вскочила на ноги, как ошпаренная.
Она бежала по коридору, пытаясь предугадать, что произошло. Леджер Сейлан был не тем человеком, с кем мог свободно пообщаться любой житель ОПМП. Являясь главой правительства ОПМП, он, по сути, правил миром. От его решений зависела судьба многих стран и планет, хотя лично ему принадлежала всего одна планета. Леджер Сейлан сумел за десять лет своего правления как никто другой сплотить уже более тысячи планет Объединения Планет Млечного Пути. Его слово являлось законом во всех спорных вопросах, к нему прислушивались, его уважали. И вот сейчас этот человек по какой-то причине хотел лично поговорить со Стеллой.