- Нет! Нет! – спохватился я. – Ты же знаешь, что мне Светка нравится!
- Ага, нравится она тебе! – захохотал Пашка. – Знаю я, для какого дела ты за ней волочишься! Да ладно, насчет Вики я пошутил. Я знаю, что ты не козел.
Я едва не подавился собственной слюной. Зачем он так? Неужели специально сказал это, ибо догадался, что Вика нравится мне? Огорчение в моей душе сменилось негодованием – в конце концов, что с того, что Вика симпатична мне? Совращать я ее собираюсь, что ли? Не помню, как попрощался с друзьями, когда мы вышли из автобуса – так я был расстроен. В моей голове совершенно не было мыслей, когда я волочился по дороге – ноги, словно сами по себе двигались, совершенно самостоятельно, и я как будто не управлял ими. В любой другой день это открытие позабавило бы меня, но не сегодня.
Войдя в подъезд, я лениво поднялся на свой этаж, попутно буркнув «здрасьте» соседке. Она как-то странно посмотрела на меня. Удивительно, что я заметил это, ведь я вообще ничего не замечал. Подойдя к двери, я позвонил в звонок, так как ключей у меня с собой не было. Мне не спешили открывать. Я позвонил еще раз, и еще, затем стал громко тарабанить кулаком в дверь. В груди как-то непривычно и неприятно похолодело. Наконец, замок щелкнул, и дверь неуверенно приоткрылась, я распахнул ее и едва не сбил с ног Нютку.
- Тебя не учили спрашивать, кто стоит за дверью или тебе все равно, кого впускать в квартиру? – сходу налетел я на сестру. Между прочим, вполне справедливо. – Где мама с папой? – поинтересовался я, так как, пройдя в квартиру, я обнаружил непривычную тишину.
- Я одна, – пролепетала Анька. – Мама…- тут голос девочки дрогнул, и она заплакала, тихо так, не по-детски. Я подбежал к ней и стал трясти ее за худенькие плечи:
- Что? Что с мамой? Отвечай же! Ну?
- Нет, она… Папа… Ему стало плохо. У него кровь шла из носа.- Нютка всхлипывала и задыхалась, поэтому говорила прерывисто и не очень внятно. – Двое мужчин привели его домой. Потом мама вызвала скорую, врачи осмотрели его и увезли в больницу. Мама поехала с ним, а меня оставила дома, сказала, чтобы никому не открывала, пока не дождусь тебя.
- Что они сказали? Врачи? Что сказали?
- Не знаю. Мама велела мне идти в комнату. Я только видела, как они измеряли ему давление, ну, как это всегда делал папа…этим…тонометром.
- Понятно, – выдохнул я. Вероятно, у отца поднялось давление. Я молился о том, чтобы все обошлось. Я взял свой мобильный телефон и набрал мамин номер – из зала послышалась мелодия ее телефона. Значит, мама оставила его дома. Остается только ждать маминого возвращения. Вскоре позвонила тетя Маша – мамина родная сестра. Она знала о случившимся с папой. Она не стала скрывать от меня правду, и сказала, что у папы инсульт. Тетя Маша обещала приехать утром, проведать нас, если мама останется в больнице с папой. Я не мог поверить, не мог понять – ведь папе был всего сорок один год! Разве в этом возрасте может случиться инсульт или инфаркт? Я не осознавал, что до этого всегда считал, что сорок – это ого - го как много. Я изменил свое мнение.
Я бессильно опустился на диван, спрятав лицо в ладонях. Я раскачивался взад-вперед, медленно и монотонно. Не знаю, сколько времени я так просидел, и не сразу отреагировал, когда почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Я и забыл, что в этой квартире я не один. Маленькая ладонь тихо и даже боязливо легла мне на плечо, затем детские руки обняли меня.
- Сереж, не плач. Папа поправится. Вот увидишь!
Вот тут я вздрогнул, будто меня ударили. Нютка испуганно убрала руки, когда я посмотрел на нее. Она виновато покраснела, словно смутившись своего поступка.
- Чего тебе? Я не нуждаюсь в твоем сочувствии! – с нескрываемой ненавистью прошипел я ей.
- Я не…
- Иди спать! – рявкнул я, вкладывая в этот крик всю свою злость, страх и отчаяние. Нютка вздрогнула и, не сказав больше ни слова, оставила меня одного. Я не давал волю слезам, я часто-часто моргал, чтобы они отступили. Я не ложился спать. Я ждал маму, ждал какого-то чуда, что вот-вот мама с папой вернутся, и скажут, что произошла ошибка – папе просто стало нехорошо, и сейчас ему уже легче. Конечно, завтра он не пойдет на работу, ему нужен покой и лечение. Но это никакой не инсульт – просто высокое артериальное давление. Просто давление. Я не заметил, как уснул на диване, и проснулся утром уже около десяти, когда мама вернулась из больницы.
- Почему ты не в школе, сынок? – устало спросила она.
- Какая школа, мама?! Что с папой? Как он? Тетя Маша сказала, что у него инсульт, это правда?
- Да, сынок, правда. Но с ним все будет хорошо. Он поправится, – фальшиво произнесла мама. Я понял, что она лжет. – Где Анечка?
- Понятия не имею. Спит, наверно, – небрежно ответил я. Мне не хотелось переводить тему, я должен был все узнать про папу. Мама покачала головой.
- Нельзя так, Сережа. Почему ты так относишься к сестре?
- Она мне не сестра! – отчаянно выпалил я, и сразу пожалел об этом. Даже в порыве отчаянной ненависти к Нютке я никогда не позволял себе этих слов. Мне было стыдно произносить их. Стыдно было и сейчас, когда я уже ляпнул это.
- Не говори так, сынок! – испуганно воскликнула мама. – Не говори так! Мы с папой любим Анечку, и мне она как дочь. Мы очень любим ее, и тебя очень любим!
- Вот в последнем я сомневаюсь, – опять сморозил я. Я и сам не понимал, что заставляло меня говорить все это, ведь я прекрасно знал, что эти слова причиняют маме боль.
- Сережа, Сережа…. В тебе сейчас говорит подростковый эгоизм и ревность. Это нормально, но когда ты повзрослеешь, когда станешь старше, то…
- То полюблю Аньку, как родную сестру? – закончил я за нее.
- Я очень на это надеюсь, – устало сказала мама. – Я только хочу сказать, что у Анечки никого кроме нас больше нет, и когда-нибудь тебе придется заботиться о ней.
- Тогда и Анечка станет взрослой. Зачем мне тогда заботиться о ней? Мама, скажи мне, что с папой? Он в тяжелом состоянии, да? Мама, не ври мне, пожалуйста!
Мамины глаза наполнились слезами, и она вытерла их ладонью.
- Да. Он…- ей было тяжело говорить, и я боялся, что она разрыдается совсем как Нютка. – Он не говорит, и никого не узнает.
Мама вздохнула и ушла будить Нютку, которая, наплакавшись, спала теперь крепким сном.
- Умывайтесь быстрее и будем пить чай! – мама очень старалась, чтобы ее голос был бодрым. Я не понимал, к чему этот спектакль - я бы не стал осуждать маму ни за слезы, ни за плохое настроение. Конечно, это все ради Анечки! Чтобы не напугать бедное дитя, мама из кожи вон лезет.
- Мам, а папа поправится? – с надеждой в голосе спросила Анька, когда мы пили чай на кухне.
- Конечно, солнышко. Конечно, папа поправится. Только наверно, не скоро. На это уйдет время.
- Зачем ты врешь ей? - не выдержал я. – Скажи ей правду! Пусть знает!
- Сергей! – одернула меня мама, но я не обратил на нее внимания.
- Солнышко, - обратился я к сестре нарочно ласковым голосом, подражая маме, - видишь ли, у папы случился инсульт, ты наверно слышала, что это такое, - да, она слышала, и она знала, что это, потому что ее большие глаза превратились в голубые блюдца. – Его парализовало. А еще, если ты придешь навестить его, он тебя не узнает. – Ресницы голубых глаз затрепетали, но Анька не заплакала.
- Не слушай его, зайка, – заворковала мама. Зайка кивнула головой, но ничего не ответила.
После обеда мама снова собралась к папе в больницу. Увидев, что и Анька собирается с ней, я занегодовал.
- Она идет с тобой? - спросил я маму. Мама на меня даже не взглянула, продолжая плести Аньке косу.
- Нет, я отвезу Аню к тете Маше. Боюсь, что без меня вы здесь подеретесь. Я буду недолго, только узнаю, нужны ли дополнительные лекарства, – мама закончила плетение косы, и поцеловала Нютку в макушку. – Кстати, Сергей, звонила твоя классная руководительница, Алла…
- Николаевна, - напомнил я.