- Не думала, что ты настолько верующий, чтобы стать священником, дядя... то есть, отец Габриэль. Теперь тебя так называют?
Тонкие губы мужчины растянулись в широкой улыбке и их начертания почти исчезли с его лица, оголяя белые, местами золотые зубы.
- Я рад снова тебя видеть, Марта. Хоть и прошло уже пять лет. - без тени иронии заключил он.
- Я тоже рада, дядя.
Служба уже давно закончилась и церковь опустела. Для нас обоих это время было самым комфортным. Время, когда ты остаешься один на один со своими мыслями и Богом. Время, когда исчезают мысли, посещающие многих прихожан во время службы, вроде "О, это Битси! И у нее новая шляпка!", "Элисон опять пришла в этом платье. Неужели у нее нет другой одежды?", "Кто-нибудь, выведите этого ребенка или угомоните его!", "Почему этот красавчик - священник? Клянусь, что уверую в Бога, если он поднимет свои глаза и посмотрит на меня" или самое, на мой взгляд, отвратительное: "Робин Шелби, ублюдок, постеснялся бы. Уселся между женой и любовницей, чтобы незаметно предаваться утехам. Да еще и в этом священном месте, во время выступления своего маленького сына вместе с церковным хором!". Время, когда вместе с людьми за дверями замка, ставшего собором, исчезает и вся грязь этого мира.
Я не любила многолюдные места и редко ходила на службу. Для меня это был скорее фарс, нежели признак глубокой веры. Я предпочитала оставаться верной самой себе и быть честной с собой и миром. Хотя за это меня часто называли жестокой и хладнокровной, я почти никогда ни о чем не жалела. И отец Габриэль поддерживал меня в моей вере.
Молчание затянулось и я попыталась начать разговор:
- Прости, что так долго не навещала тебя, дядя.
- Ничего, мы все занятые люди, - без намека на какие-либо эмоции ответил священник.
- Я могла бы навещать тебя чаще... все-таки ты вырастил нас...
- Могла бы, - он обернулся ко мне лицом и снова широко улыбнулся, чтобы подбодрить меня. Только вот, мне, наоборот, от нее стало не по себе. Было в этом человеке что-то, что всегда пугало и отталкивало от него.
Его внешность всегда притягивала взгляды: и сейчас, и в годы юности он был популярен среди женщин, но по какой-то неизвестной никому причине оставался холост. Я никогда не видела его с женщиной. Да и никто из моих братьев и сестер тоже. Мы даже как-то подшучивали между собой, мол у нас скорее появится второй отец, нежели мать. Но и этого тоже не происходило. Дядя всегда был сам по себе. Сопровождаемый тоскою он приводил в свой дом потерянных детей, которые волей судьбы остались без дома и родственников, что могли бы о них позаботиться, и давал им все необходимое: еду, одежду, кров, семью. И я была одной из них. Потерянная, грязная и никому ненужная. Я могла бы быть к нему добрее, но что-то внутри меня всегда противилось этому.
Где-то между шпилями гулял ветер. Звуки, похожие на стоны и истошные крики заполнили помещение. Мурашки побежали у меня по спине. Каждый раз, когда я слышала эти звуки мне становилось не по себе. Я поерзала и отец Габриэль заметил это.
- Такое чувство, словно семья Голдфилдов стала заложником этих стен. Каждый раз, когда поднимается ветер они кричат и зовут на помощь. Молятся о том, чтобы их хоть кто-то услышал. Чтобы им хоть кто-то помог.
Услышав эти слова я сглотнула. Среди нас - потерянных детей - был один странный ребенок, которого все почему-то боялись. Из-за этого непонятно откуда взявшегося страха над тем мальчиком поначалу издевались. А потом, когда мы стали старше, он сам стал прикладывать к этому руку: он постоянно вставлял палки в колеса и нарывался на драку. Со стороны казалось, что это искаженное самоуничтожение было смыслом его жизни. Нам - детям - было известно только его имя. А спустя несколько лет лишь не многим из нас удалось узнать и фамилию. Этим мальчиком оказался Эрик Голдфилд. Он был тем самым единственным выжившим в той трагедии в этом залитом кровью замке ребенком.
- Я слышал, ты скоро уезжаешь. Что же, заходи попрощаться, Марта. - его взгляд казался печальным, а губы тощими червячками продолжали растягиваться в улыбке. Дядя дал мне все, включая это имя. Свое настоящее же, которое было дано мне при рождении, я закапала в старом завядшем саду в день, когда дядя нашел меня.
Немного погодя я кивнула ему. Словно блудная неблагодарная дочь я пришла встретиться с человеком, заменившим мне отца, спустя пять лет разлуки, чтобы сказать, что через пару дней уезжаю.
Мы еще долго сидели, вспоминая былые моменты, которые теперь казались мне чем-то таким далеким. И когда я вышла из собора Святой Марии на улице уже было темно. Я заказала такси, так как автобусы в это время сюда уже не ходили. И пока я ждала машину в моей голове прокручивались самые вероятные сценарии продолжения этой ночи: горячая пенная ванна с ароматом кокоса, овощной салат на ужин и новая серия "Ходячих мертвецов". "Может заказать еще курочки с пивом?" - подумалось мне когда машина ярко-желтого цвета развернулась у главного входа.