Начинался сезон дождей. Дороги размыло. Реки то выходили из берегов, то возвращались в свое русло. Небо было настолько темным, что можно было запросто перепутать день и ночь. Периодически сильный порывистый ветер сносил дорожные знаки. Люди предпочитали лишний раз не выходить на улицу. Вести поиски в такую погоду было просто невозможно. И даже если бы в тот день в воде что-то и осталось, то это "что-то" давно бы унесло течением подальше от этого сонного города.
- Что значит вы закрываете дело? - с этими словами Ашер ворвался в участок.
Все отделение удивлено переглянулось между собой. Парни у кофейного автомата кинули многозначительные взгляды в сторону капитана, но тот их проигнорировал. Ашер хотел подойти к нему, но Грейс Харви - единственная женщина в их отделе - перегородила ему путь. Она встала посреди прохода, и этого оказалось достаточно, чтобы перекрыть проход между столами. Ашер отступил. Ему всегда казалось, что Грейс может его раздавить, если он что-то сделает не так или просто окажется на ее пути. Ведь в свои 34 года она имела очень внушительные габариты.
- Капитан, вы не можете так поступить! - стоя почти у самого выхода выкрикивал Ашер. - Разве мы не должны сделать все, что в наших силах, чтобы узнать правду? Что, если убийца сейчас среди нас?
- С чего ты взял, что это убийство? - как гром среди ясного неба прорычал капитан.
- Так чемодан же... - буркнул себе под нос Ашер.
- Даже если бы это и было убийство, то не факт, что оно произошло у нас в городе. Ее вынесло рекой. Выше по течению еще несколько населенных пунктов. И ниже тоже. Точно также ее могли найти и в другом городе.
- Если бы было? - недоумевая переспросил Ашер.
Кто-то из старших коллег заботливо похлопал парня по плечу:
- Пойми, Ашер: нам ни за что не поймать преступника без преступления. Пришли результаты вскрытия. Причиной смерти стала асфиксия, вызванная перекрытием дыхательных путей. Эш, это было самоубийство. Она повесилась.
- То есть? Как это? - переговаривались между собой офицеры.
- Суицид в чемодане? - прыснул кто-то со стороны кофейных автоматов.
- С чего вы это взяли? - Ашер был абсолютно обескуражен. Его рыжие слегка вьющиеся волосы торчали во все стороны, а медово-карие глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. В этот момент он был похож на бродячего щенка, которого сначала приютили, накормили, а потом снова выставили за дверь.
- Перелом палача. - немного хриплым безжизненным голосом отрезал все пререкания мужчина, который внезапно вырос за спиной капитана Джонса. Как давно он там стоял - никто так и не понял, но его появление для всех кроме капитана стало неожиданностью.
- Отец Габриэль! - воскликнул кто-то из офицеров, но был проигнорирован.
- Перелом палача, или травма висельника – перелом ножек дуги второго шейного позвонка, что сочетается с разрывом продольной связки в районе второго и третьего шейных позвонков, а также смещением атланта. - самодовольно заключил отец Габриэль. Его серые безжизненные глаза выжидающе осмотрели недоумевающую аудиторию. В воздухе повисла гробовая тишина тишина, которую он поспешил прервать: - Такой перелом возникает при резком разгибании головы в сочетании с разнообразными осевыми нагрузками. Исторически такая травма чаще всего встречалась при повешении.
- Но с чего вы решили, что это не могла быть авария? - никак не унимался Ашер.
- Должно быть, это ваше первое дело, молодой человек, - с усмешкой заметил священник. - Что же, прискорбно. Вы, видимо, не знали, что в этот город отправляют только тех, на чьем будущем стоит крест. Ох, я не представился, - отец Габриэль обошел стол капитана и, вытянув руку вперед, встал перед Ашером. В его серых, почти белых глазах заискрилось злорадство. Черная мантия католического священника, в которую он был облачен, оттеняла его серую прозрачную кожу и делала ее еще бледнее. Узкое вытянутое лицо, впалые щеки, светлые глаза и волосы - он сам больше напоминал мертвеца, нежели живого человека. - Я Габриэль Диас, скромный служитель церкви святой Марии и патологоанатом в этом забытом богом городе. И вам нужно знать, что мои заключения оспариванию не подлежат. Пусть тело долгое время и пробыло в воде, но характерных следов от аварии обнаружено не было, в то время как от повешения - предостаточно! Оно было помещено в чемодан уже после окоченения.
В полицейском участке снова повисла гробовая тишина. Отец Габриэль торжественно наблюдал за тускнеющим на глазах лучике света и надежды в только выпустившемся из академии парне, который всю свою сознательную жизнь мечтал бороться за справедливость.
Глаза рыжеволосого парня были не как у всех - в них отражались его эмоции и мысли, и это раздражало патологоанатома. Первая мысль, которая промелькнула в голове отца Габриэля при встречи с Ашером, заставила его испугаться самого себя. Он подумал: "Вот бы и эти глаза закрылись навеки". А через мгновение: "У них наверняка много общего".
- Что насчет личности погибшей? - выдергивая обратно в реальность тонущих в водоворотах собственных мыслей произнес капитан Джонс. Все это время он скучающе наблюдал за происходящим в участке. - Вы же пришли сюда, чтобы поделиться новостями, отец Габриэль?
Отец Габриэль задумчиво посмотрел на капитана, после чего вернулся к его рабочему месту. Особо не церемонясь он взял из стаканчика с канцелярией черную ручку и лист бумаги с каким-то отчетом и в правом верхнем углу написал одно только имя "Марта Крофорд".
- Вы уверены? - шокированный капитан несколько раз перечитал имя.
- Более чем. - кивнул священник, после чего удалился из участка. Все теперь смотрели только на озадаченного капитана, ожидая, что он вслух произнесет полученную новость. Но этого так и не произошло. Ни в тот день, ни на следующий капитан Джонс так и не назвал имени человека в чемодане. "Марта Крофорд", казалось, навсегда застыла во времени.