Утром Акташ выступил в поход. На другой день перешел он со своим войском реку Карлы и тут повстречались ему гонцы соседей. Недобрую весть несли они: буртасы разбиты, кочевники движутся к таябинской крепости. Ничего не оставалось Акташу, как повернуть назад.
Далеко позади оставил он тяжелую конницу, а сам понесся со своей свитой выручать князя.
А Минтук между тем сбежал из крепости, достиг вражеского лагеря и предстал перед самим ханом.
— Возьми меня в свое войско, всемогущий. Проведу вас к одной крепости, богатств ее хватит на всех. И не нужно мне за это никаких наград, об одном прошу, княжну, дочь Кушламара, отдать мне в жены.
Ночью враги ворвались в крепость. Завязалась битва. Многие защитники сложили голову, а оставшиеся заперлись в княжеской башне.
— Сдавайтесь, — кричали осажденным, — все равно с голоду погибнете. Нет вам спасения.
В крепости увидели, кто их предал, и на голову Минтука посыпались проклятия.
В это время дозорные заметили, что от дальнего леса мчатся к крепости воины на быстрых конях. Островерхие шлемы блестят, а щиты-питлехи снизу подрезаны.
— Наши! — закричали дозорные. — Помощь идет!
Все посмотрели в сторону леса, и Эльбану узнала скачущего впереди Акташа.
— Акташ! Акташ возвращается!
— В небо — горящие стрелы! — приказал князь.
Сразу же взлетели огненные стрелы — сигнал бедствия, просьба о помощи.
— В небе — горящие стрелы! — закричали эртаулы Акташа.
— В крепости враги!
— Хахайт! — И Акташ взмахнул над головой саблей и помчался галопом в крепость. За ним устремились остальные. Враги не успели выслать заслон, поднять мосты.
Бой завязался внутри крепости. На помощь Акташу спешил сам князь Кушламар. Враги наседали, много их было. И вот уже Кушламар, весь израненный, истекающий кровью, упал на руки верных нукеров, и снова чуваши попятились к башне.
— Нас предал Минтук! — кричали воины. — Смерть Минтуку!
— Где ты, предатель! — позвал Акташ… — Выходи, трус!
Обнажив саблю, выскочил Минтук на площадь, на лобное место. И стали они биться. Сабли звенели, ударяясь о щиты. Эльбану-бике следила из башни за их поединком.
— Ах, — замирала она, когда нападал Минтук.
— Так его, милый, смелей, — звенел ее голос, подбадривая Акташа.
И вдруг она вскрикнула, увидев за спиной Акташа кочевника с палицей.
— Акташ, берегись!
Вовремя оглянулся Акташ, вышиб палицу из рук воина и повернулся к Минтуку. Но тот, улучив момент, уже занес меч над Акташем, и Акташ не успел отвести удар. Упал, обливаясь кровью.
— Ах! — раненой лебедушкой застонала Эльбану, — Акташ, любимый!
Покачнулась она, сраженная горем. И вдруг заметила на полу боевой лук, а рядом брошенную кем-то стрелу. Схватила их, побежала к бойнице. Предатель еще стоял у тела Акташа, зло улыбаясь. Но просвистела стрела, и он медленно с искаженным лицом повалился на землю.
А Эльбану прошептала: «Любимый, я к тебе иду, я к тебе». И бросилась с башни прямо на вражеские копья…
Ендимер-мучи раскурил трубку.
— А потом, что было потом?
— Потом, — сказал дед, — пришла к таябинцам помощь, подоспела тяжелая конница Акташа. Прогнали пришельцев. А Эльбану и Акташа похоронили в одной могиле, сверху насыпали высокий курган. С тех пор, будто бы превращаясь в бабочек, выходят они по утрам из кургана и порхают в лучах солнца, радуясь теплу и свету.
СИЛА АХМАДЕЯ
Скачет всадник по ухабам, по камням,
Не свернуть с дороги верного коня.
И не сгинуть твоей славушке, герой,
Хоть давно ты опочил в земле сырой.
старину, — сказал Ендимер, — славилась земля мудрыми богатырями. Таким был и Ахмадей — добрый советчик и владыка булгар.
Однажды булгары поднимались вверх по Волге. Шли днем и ночью, впереди колонн — эртаулы, то бишь прокладывающие след, с ними сам Улп-Ахмадей. Зорко следил батор за тем, чтобы воины не допускали кровопролития при встрече с местными племенами.
— Людям ум и сила даны, — поучал он воинов, — чтобы они жили мирно и трудом своим украшали землю.
Так продвигались они на север, без стычек и ссор. Когда же дошли до того места, где Сура и Свияга сливаются с Волгой, остановил племя Ахмадей.
— Не найти нам места краше, — сказал он. — Вот и река повернула на юг. Тут и осядем…
Булгары послушались своего батора и заселили здешние земли.