Вскоре кухня наполнилась изумительным ароматом. Фифи нетерпеливо скакала вокруг плиты и неустанно спрашивала:
- Готово? Уже готово? А сейчас?
И даже угрюмый Дорх, которому абсолютно все не нравилось, оставил попытки ее угомонить. Напротив, создавалось впечатление, что он полностью разделял её чувства: в его взгляде, устремлённом на плиту, можно было прочитать недоумение и нетерпение.
Когда Дарэя наконец разложила пироги по тарелкам, вокруг них собралась целая делегация. Первый кусочек достался Фифи.
- Осторожно, горячий, - едва ли это предупреждение остановило девочку. Обжигаясь и дуя на пальцы, она поспешила снять пробу.
- Очень вкусно, Дьяра, - с восторгом похвалила Фифи.
Вторым не выдержал Дорх, схватив с тарелки кусок пирога, он сначала осторожно откусил от него кусочек, а потом, распробовав, вгрызся так, словно вечность не видел еды.
- Неплохо, - между пережевыванием сказал демон, - но с едой господина Курта не сравниться.
- Ты глянь на него, - беззлобно пробасил главный повар, - … врет и не краснеет. Никогда мою жратву с таким довольным хлебальником не жрал. Все больше корчился, как от пыток.
- Попробуете? – предложила Дарэя.
- Попробую, почему же не попробовать? А ты, Дорх, куда опять лапы тянешь? Иди детям раздай и остальным работникам кухни выдай по куску, если останется.
Позже, после трапезы, господин Курт выглядел очень задумчивым.
- Послушай, Ребитиция, а ты можешь этих своих пирогов побольше сделать?
- Смогу. Сколько требуется?
- Много. Выбирай любых из этих бестолочей себе в помощь.
А вечером, во время общего ужина, пироги произвели фурор. Дорх влетел на кухню, через дверь, ведущую в столовую. Никто не успел сказать и слова, как он запер ее на замок. Затем демон прислонился к ней спиной, словно пытаясь спастись от чего-то страшного.
- Добавки просят, - с отдышкой, будто бежал на износ, сказал он. – Говорят, готовы сожрать вторую миску вашей бурды, только если еще кусок «божественной закуски» к ней положите.
Дорх даже забыл про свою обычную лесть.
- Щас я им дам добавки, - грозно рыкнул господин Курт, хватаясь за тесак, - замучаются в очередь выстраиваться в лазарет.
- Нет, - помощник развернулся и щуплой грудью встал на защиту прохода. – Госпожа Лилиана настоятельно просила работы ей не прибавлять. Да и Глава приказал своих не калечить, нас и так мало!
- Уважаемый Дорх, - пытаясь скрыть улыбку, уж больно забавно эта парочка демонов ругалась, окликнула Дара. – Попросите подождать до завтра. На завтрак обязательно будут пироги.
С тех пор работы у Дарэи прибавилось. Весь день она проводила на кухне, а по вечерам приходила к древу и садилась у его корней. Утренняя песня, красиво освещало пространство в вечерних сумерках, придавая атмосфере немного волшебства. Вокруг девушки полукругом рассаживались демонята, чтобы послушать вечернюю сказку. В эти моменты они вели себя очень тихо и смирно, а Фифи прижималась к боку Дары и клала голову ей на колени, словно выпрашивая ласку. Дарэя нежно перебирала пальцами волосы девочки, и в ее сердце разливалась грусть — в этом мире, полном палящего солнца, этим детям не хватало тепла.
Приходили послушать сказки и некоторые взрослые демоны. В том числе Дорх. Поначалу он неизменно ворчал, вставлял свои комментарии, но вскоре многим это надоело и ему сделали настойчивое замечание в виде пудового кулака у его носа. Больше демон в повествование не лез и, хотя для него это было сложно, слушал молча.
Дарэя вставала до рассвета и возвращалась после заката. Все, на что ее хватало, это помыться в лохани и пластом упасть на кровать, дабы потом забыться сном, содержания которого на утро не помнила. После этих снов оставалось лишь горькое послевкусие, состоящие из соленых слез и горячего жжения в груди.
Кухня помогала Даре отвлечься и как ни странно Господин Курт. Он был шумным. Но при ней и малышке Фифи, старался сдерживаться. Поэтому благодаря новым помощницам, в обиходе главного повара появилось не только новое меню, но и новые, не свойственные ему, словечки. «Су… щее наказание!» - иной раз выкрикивал он или возмущался, - «Ах ты ж безрукий му… дрец». «Сущие мудрецы» недоумевали, а Дорх негодовал: «Если так орать, господин, кто ж ссущим не станет? Здесь и обделаться недолго».