Мальчишки тут же испуганно съежились, затравлено уставившись в полумрак чердака. Туда, где в темноте притаилась дверь. Спустя томительную минуту она распахнулась, стукнувшись о стену, и на чердак вступил мощный, полуседой, с ржавчиной в волосах, гном.
— Проснулись? – холодно спросил он. – Хорошо. Встали!
Нори и Бильбо поспешно исполнили приказание, не сводя с мужчины опасливых взглядов.
Гном смерил мальчишек суровым взором и мотнул головой в строну двери.
— На выход, оба.
Мальчишки молча, втянув головы в плечи, повиновались. Спускаясь по старой скрипучей, темной от времени лестнице, Нори не знал, что и думать. В голове мелькали сотни мыслей, а внутри царили недоумение и страх. Но страх давно стал привычным, как чувство брошенности, голода и боли. И беспомощности. Даже не отдавая себе отчета в этом, Нори постоянно оглядывался, робко бросая косые, исподлобья, взгляды на грузно шагающего позади них хозяина.
Тот не выглядел злым.
Может, сегодня их не станут бить?
Нори очень хотелось на это надеяться.
Они спустились аж на первый этаж домика, где в большой полутемной горнице хлопотала у печи старая гномка, в коричневом чепце и в сером большом переднике. Перед печкой стояло большое корыто и несколько ведер воды, из которых подымался парок. На душе мальчиков сразу полегчало. Личико Бильбо тут же радостно просветлело и он, не дожидаясь приказания, стал стягивать с себя рубашонку.
— Все тряпье снимайте, — прогудел хозяин. – Би, на лавку. Нор, ты первый.
Он никогда не называл их полными именем.
Чаще всего они были просто «звереныши».
Послушно снимая одежду, Нори понадеялся, что мыть их будет молчаливая гномка. Жена хозяина редко говорила, тем более говорила что-то им, но больно – по-настоящему больно, – она никогда не делала.
Как Нори и думал, за мыло и тряпку-мочалку взялась жена хозяина. Нори смирно стоял в глубокой лохани, пока гнома грубо вертела его перед собой, без осторожности натирая тело мальчика мылом. Нори кусал себе губы и мелко вздрагивал, когда мочалка задевала рубцы… и до дрожи в коленках боялся, что вот сейчас та с силой пройдется по рубцам. Но этого так и не произошло. Гномка, намылив руки, осторожно намазала пену поверх окровавленного бока, а потом с ковшика стала поливать Нори, смывая грязь и серую пену с тела.
Вытерев Нори куском серого полотна, она подтолкнула Нори к столу, где на лавке сидел хозяин, не спускающий с них глаз. Мальчик затормозил, но увесистый шлепок по попе, вынудил его робко шагнуть к хозяину. Тот тут же сцапал его за плечо и поставил голого меж своих коленей.
— Тихо у меня! – пригрозил он.
Нори послушно замер, а хозяин, зачерпнув из глиняной плошки какую-то мазь, стал смазывать каждый вздувшийся рубец. Нори чуть не завизжал, когда грубые пальцы с силой прошлись по первому след от розги. На глазах вскипели слезы и он тихонько заскулил, мелко вздрагивая от каждого прикосновения.
— Я тебе поскулю, звереныш! Стой, я сказал! – ругался хозяин, щедро награждая розовые половинки зада мальчика шлепками. – Больно? Будешь знать, как не слушаться! Терпи у меня!
Из глаз Нори потекли крупные слезы, когда хозяин закончил с экзекуцией, отставив в сторонку плошку со жгучей мазью. После этого хозяин взял широкий серый бинт и туго обмотал ребра Нори им. Странно, но если вначале было больно, то после этого мальчик с удивлением осознал, что стало легче.
Это было очень странно, так как хозяин редко жалел их и лечил.
Еще страннее было то, что после тот одел его в новую, чистую одежду.
После этого Нори усадили на низкую скамеечку у ног хозяина, спиной к оному.
А потом послышался щёлк ножниц. Холодная сталь коснулась кожи прямо у уха и мальчик испуганно взвизгнул, дернувшись… но толстые пальцы хозяина сжались вокруг тоненькой шеи мальчишки.
— Сидеть! – прикрикнул гном на него.
Следующие действие растянулось в вечность, наполняя душу мальчика ужасом и.. полной беспомощностью.
Чик-чик!
Рыжие прядки волос, лепестками опадали вниз, а ножницы прижимались прямо к коже, под самый корень состригая волосы. До тех пор, пока на голове Нори из всех волос не остались только брови да легкий детский пушок бачков, что растут у всех гномят от висков до подбородка.
Стоило хозяину отпустить его и Нори испуганно закрыл голову ладонями… и разревелся, осознав, что его обрили наголо. Его тут же вздернули на ноги, развернули и с силой ударили по щеке, даря пощечину.
— А ну заткнись! Заткнулся, я сказал! Надевай чепец! Нечего у меня! Кто ты такой? Мальчишка шлюхи…
— Неправда! – закричал Нори, не помня себя и на него тут же обрушилась оплеуха.
— Твоя мать похоронила мужа! И гуляла с двумя гномами, прижив тебя и свое младшее отродье! Она есть шлюха и не более! Такие не имеют права иметь детей и продолжать свой род! Пусть в тебе течет дурная кровь, я сделаю из тебя приличного гнома, даже если придется выбивать из тебя всю дурь годами! Ничего, пройдет время и все назовут тебя достойным сыном Регана! Понял меня? С этого дня я твой ОТЕЦ и ты будешь называть меня так. ПОНЯЛ?!
Последние слова были скорее рыком и мальчика передернуло от жути.
— Понял?!
— Да-а…
— Да, отец!
Нори сглотнул слезы, затравлено вжимая в плечи голову.
— Да… отец…
— Вот и молодец… — тут же успокоился мужчина, потрепав его за щеку. – Умница. А волосы надо заслужить. Дети слабые, непочтительные, неблагодарные создания. Я буду брить тебя, пока ты не станешь приличным молодым гномом. Это пойдет тебе на пользу. Сел за стол и чтоб сидел тихо, пока я не разобрался с твоим братом.
Нори забился в угол, присев на лавку, сглатывая упрямо текущие слезы и вытирая их рукавом. Би к тому времени вымыли и он оказался перед хозяином.
— Ты похож на девчонку. Вот и будешь у меня девчонкой. Из хоббита нельзя сделать мужчину, — презрительно сказал тот, смерив дрожащего мальчонку взглядом с макушки до волосатых лапок.
Вскоре на Бильбо натянули длинное коричневое платьице, голову обрили, оставив лишь одну кудряшку у самого лба, и нацепили грубый чепец, наподобие того, что был на голове Нори и… гномки. Но это было не все. Бильбо хозяин усадил на стол, взял бинт и стал бинтовать ему ступни, силой загибая пальчики вовнутрь бинтов, прижимая к ступне. Бильбо попискивал, кривился, но боялся сопротивляться.
Плотно забинтовав ступни, гном обернулся к жене.
— Где те башмачки, что ты купила? – спросил он.
— Вот, — коротко сказала гномка, достав из сундука у стены пару кожаных башмачков со шнуровкой. — Только ничего не выйдет. Это хоббит. У них у всех ноги ненормальные.
— Будут нормальные, — отрубил гном, надевая башмачки на забинтованные ножки. — Главное бинты не снимать… вот и не будут расти.