— Узнал? – глаза мальчишки были мокрыми от слез. – А вот он нет. Потому что выродок – это пятно на семье. Он единственный законный сын. Зачем ему помнить тебя?
Он отпустил подбородок мальчишки, у которого потекли слезы из глаз.
— Возноси благодарности и проси прощения перед Всеотцом, молись, трудись и будь послушен. Может, тогда ты искупишь свою грязную кровь…
Нори угнулся, давя невольный громкий всхлип, но тот вырвался наружу и по затылку прилетела оплеуха.
— Работай! И прекрати реветь!
Нори сжал губы, отчаянно утерев лицо локтем.
Не узнал…
Просто… забыл?
— И скажи спасибо, что он забыл тебя. Ты же не хочешь, чтобы с ним что-нибудь случилось?
****************************************
— Это все бесполезно, — сердито выговаривала жена Регана. — Мне надоели его слезы. Он вечно ослабляет бинты, только и делаешь, что бьешь его рукам! И это работает не так, как ты хотел! У него на ступнях появились гниющие болячки. От них ужасная вонь! Сколько бинта приходится извести, чтобы эта вонь наружу не прорывалась! Он ходить толком не может, никакой помощи!
Жена зудела, зудела… все выговаривала, и Реган, не отличающийся терпением, злился все сильнее.
— Что ты от меня хочешь-то?! – не выдержал он.
— Что бы ты сделал что-нибудь! – в сердцах шмякнула на стол миску с кашей и мясом, женщина. — Зачем ты его, на мою голову, притащил?! С его ногами, ушами… эльфеныш проклятый!
— Уши? Ноги? – страшно прошипел Реган, бросая ложку. – Ладно же!
Хлопнув дверью, Реган, кипя от злости, направился в сарай. Позади небольшого домика, через крохотный в несколько шагов дворик, стоял сарайчик с разным инструментом, железом и барахлом, что осталось от прежних хозяев дома. У Регана никак не находилось время выбросить весь этот мусор, но сейчас среди этих вещей должно было найтись хоть что-то, что поможет решить проблему.
Значит, бинты не помогают?
Значит, пойдем другим путем.
Полоска железа нашлась почти сразу. Согнуть, наточить – было не долго и не трудно. Приложил к ладони – аккурат в пол-ладони. Вот и ладненько. Будут хорошие, маленькие ножки. Главное сделать быстро.
Реган вернулся в дом, прошел мимо жены, что сердито возилась с утварью у печки, и поднялся по лестнице наверх. Со щелчком открыл задвижку на дверях и вошел на чердак. Заплаканный Норн, что сидел у заколоченного окошка, тут же уставился на него исподлобья. Чисто варженок, никакой благодарности!
Реган, сдержав злость, перевел взгляд на мелкого хоббитенка. Тот сидел на крохотном пятачке, куда падали лучи закатного солнца. Нелепый чепец, серое мешковатое платье, забинтованные ноги… с полураспущенными бинтами.
— Ах, ты ж дрянь… — протянул Реган.
Значит, бинты не помогают?!
Не помня себя от злости, Реган подошел к перепуганному хоббитенку, что заполошно попытался отползти прочь. Схватив за шиворот щенка, гном яростно встряхнул его. Швырнул на пол и стал срывать бинты с ног. Жена была права. Маленькие ступни тут и там были в болячках, от которых исходил зловонный запах.
Что же, он решит эту проблему.
Он силой усадил беззвучно ревущего мальчишку, перепугано закрывающего голову руками, прижал маленькую ступню к полу и приставил к ней согнутую наточенную с одной стороны железку.
И ударил по ней.
Резко.
Истошный, выворачивающий душу визг ударил в уши. Мальчишка в его руках выгнулся, запрокинув голову… по полу стала растекаться лужа.
— Не надо!! – на него налетел второй мальчишка, но Реган просто отшвырнул его прочь. Да так, что тот полетел на пол, сильно приложившись головой об дощатый пол.
Хоббитенка, истошно вопящего, он так и не выпустил. Из маленькой ступни, где торчала согнутая полоса железа, лилась кровь. Реган ударил по ней вновь.
Взвизг… и мальчишка-хоббит обмяк, потеряв сознание.
Реган отбросил в сторону половинку окровавленной ступни с крохотными пальчиками. Согнул вторую ножку, прижал мальчишку к себе, приставил к ножке железку.
И ударил.
С силой.
Потерявший было сознание, обоссавшийся от боли щенок, распахнул глаза и закричал так, что Реган чуть было не оглох.
Ничего… кричит? Голос от боли прорезался? Значит, хорошо… и кипяток в горло несколько лет назад ему не так уж повредил!
Но сколько ж крови в этом маленьком засранце!
Реган швырнул корчившегося мальчишку на лежанку и стал бинтовать порубленные маленькие ступни, плотно затягивая бинт. Ничего. Кровь напитает тряпку, встанет коркой, не давая идти крови дальше и зараза, грязь не проникнет внутрь. Не сдохнет. Зато ноги будут как у всех, а не станут этими уродливыми волосатыми лапами.
— МАМА! МАМ-МА! Аа-а!
Хоббитенок выл, трясясь в его руках, но Регана это не трогало.
На полу, застонав, зашевелился Нори. Застонал, обеими руками обхватил обритую голову. Сел и тупо взглянул на валяющиеся на полу окровавленные половинки ступни…
Нори замутило, затошнило… все закружилось перед глазами, потемнело, а душераздирающий плач Бильбо будто отодвинулся в даль.
Реган накинул на скулившего хоббитенка рваное покрывало и вышел прочь.
Жена с тех пор больше ему не жаловалась.
Комментарий к Часть 4.
шпан* - сода
круг* - спец. мерная чашка для сыпучих продуктов в 200 г
========== Часть 5 ==========
Эби сидел у лавочки рядом с колодцем. Ноги болели, горели огнем и хотелось верить, что маленькая передышка поможет. Боль уйдет или хотя бы притихнет – и можно попытаться пойти назад. Только боль все не утихала…
Казалось, все из-за башмаков – грубых и тесных, из-за шерстяных колючих носков, колющих кожу. Ужасно хотелось стащить их с ног… но Эби боялся. Боялся увидеть кровь и сами ноги.
— Здравствуй, — Эби вздрогнул, испуганно поднял голову.
Рядом стояла гномка. Обычная гномка… и это успокаивало. Чужие никогда не били и не ругали. Даже жалели…
— У тебя что-нибудь случилось? – спросила гномка, ставя пустое ведро у колодца.
Эби слабо мотнул головой.
— Нет? А как тебя зовут? – вновь спросила гномка, присев на лавочку.
Эби напрягся, невольно подняв острые плечики вверх.
И покачал головой.
— Что нет? – удивленно подняла брови гномка.
Вот что тут делать? Эби шумно вздохнул и показал пальцем на рот, сделав знак рыбы.
— Ты не можешь говорить? – поняла гномка, с жалостью посмотрев на худого ребенка перед ней.
Бледное личико, остриженная (после болезни?) голова, нелепый чапец и серое, старенькое платице. Не очень-то ребенка видать любят! И невольно потянулась, захотелось приласкать, погладить по хрупкой спине…
Эби крупно вздрогнул, отшатываясь, вжав голову в плечи, и гномка потрясенно замерла.
— Ты что, малыш?
Эби поспешно сполз со скамейки, вставая на горящие ноги.
— Ты что испугался?