Артемка отрицательно повертел головой, уворачиваясь от ложки. Совесть его не мучила. Но он все же сжалился и позволил всунуть в себя ложку еды. Она оказалась такой же вкусной, как у деда. Артемка удивился и приступил к трапезе добровольно. Отец счастливо заулыбался.
— Ура! Заработало!
На кухне Анна Петровна расставляла тарелки и раскладывала приборы. Даша нарезала хлеб и выполняла некоторые мелкие поручения — подай то, положи на стол это.
— Вы так красиво сервируете, — заметила она, — будто праздник какой.
— Стол всегда должен выглядеть красиво, — поучительно отозвалась Анна. — Это очень важно, не превращать быт в серость и будничность. Это не дает жизни стать обыденной и помогает всегда держать себя в форме. За красиво накрытый стол неудобно садиться в помятом халате и стоптанных тапочках. А значит, и мужчина не увидит тебя в непотребном виде. И чтобы выглядеть достойно, тебе придется постоянно за собой следить. От этого ты будешь выглядеть лучше, и у тебя постоянно будет хорошее настроение. От которого ты будешь чувствовать себя еще лучше. И тебе захочется сделать что-нибудь приятное и красивое. Например, сервировать стол. Все взаимосвязано.
— Здорово! — восхитилась Даша. — Никогда об этом не думала с такой точки зрения.
— Что за проблемы у вас с ребенком? — поинтересовалась хозяйка.
Хотя на эту должность с большим правом могла бы претендовать именно Даша, но она как-то сразу признала в Анне Петровне право быть в этом доме главной.
— Просто не знаю, что делать! Не спит, хоть убей. Может, он и отсыпается втихаря, когда мы не видим. Но в нашем присутствии он это делать отказывается наотрез. Я уже думала снотворное ему подсыпать, только не знала, какую дозу такому мелкому нужно.
— Да ты что! — неодобрительно сказала Анна.
— Шучу, конечно. Но действительно уже руки опускаются.
— А колыбельную петь не пробовала?
— Да не умею я. Да и не помню колыбельных песен.
— А я тебя научу. Это на самом деле не очень важно, колыбельная песня или нет. Важно петь правильно. Тут не должно быть особых вокальных выкрутасов, акцентирования, жесткого ритма. Песня должна быть ровной, мягкой. И в голосе должна звучать любовь. Вот, например, совсем не колыбельная песня…
Она села за стол, подперла щеку рукой и затянула «В горнице моей светло». Даша немного послушала, а потом села напротив, непроизвольно повторив позу, и начала подпевать. Вместе у них получалось очень здорово, высокий чистый голос Даши прекрасно гармонировал с задушевным пением Анны.
Допев, они заметили, что в дверях стоят их мужчины и смотрят на них — один с нежностью, другой — с удивлением.
— Здорово у вас получается, — сказал Роман. — А я и не знал, что ты так хорошо поешь.
— Ты еще много чего не знаешь, — кокетливо повела Даша плечиком и тут же спохватилась: — А Артемка…
— Не поверишь — спит! — развел руками муж. — Слопал полторы тарелки каши, послушал ваш концерт по заявкам малышей, и в конце второго куплета отрубился.
Они посмотрели друг на друга и удивленно засмеялись.
— Вот блин, неужели это так просто?
Теперь настал черед смеяться старшему поколению.
— Анна Петровна, — задумалась Даша. — Я вот как-то всю эту песню и не знала, «на ощупь», можно сказать, вам подпевала. А сейчас подумала — слова-то в ней какие-то странные. Лодку себе кто-то там мастерит, непонятно.
— Милочка, — заулыбалась Анна, — это стихи Рубцова. Песня-то совсем молодая, а никакая не народная, как может показаться. А главное — изначально она мужская, просто прозвучала в женском исполнении. Вот все и привыкли ее женской считать, в слова ведь никто не вслушивается.
В этот момент на крыльце послышалось топанье чьих-то ног, стук в дверь и чей-то голос:
— Кто в теремочке живет?
Анна первой подскочила со стула и бросилась в сени.
— Димочка! Родной мой! Как же я по тебе за один день соскучилась! Ты как здесь? Что-то случилось?
— Да ничего не случилось, — пробурчал Димка, несколько смущенный обилием гостей и такой бурной встречей. — Вот, просто в гости решил заскочить. Кирилл Ильич же приглашал.