Добавим только, что имеющие вид уколов точки — вовсе не следы каких-либо уколов, а маленькие железки, содержащие в себе то эфирное масло, благодаря которому листья мирты и обладают свойственным им приятным запахом. На месте трагической смерти Федры был воздвигнут храм в честь Венеры.
Любопытно также одно средневековое предание о превращении в такое дерево одного мавританского рыцаря.
Рыцарь этот по имени Роджеро, причалив на корабле к неизвестным ему берегам, привязал своего коня к миртовому дереву, а сам утолял жажду у текшего в какой-то сад источника.
Затем, положив возле себя шлем, щит и оружие, он прилег было отдохнуть, как вдруг доносившийся из дерева, к которому он привязал коня, голос сказал ему: «Разве я не достаточно страдаю, что должен выносить еще подобную грубость?»
Рыцарь, поспешив отвязать коня, спросил: «Кто Вы такой? Дерево или смертный? Прошу извинения за мою невольную ошибку и потому постараюсь, лишь бы ее изгладить, исполнить все, что Вы ни пожелаете».
Тогда дерево, выпустив из коры несколько смолистых капель, как слезы, сказало: «Я Астольфо, паладин Франции, являвшийся в свое время одним из храбрейших и отважнейших рыцарей. Возвращаясь с Востока с несколькими товарищами, я достиг замка страшной Альцины. Она прельстила меня своей красотой, и я последовал за ней в ее островное жилище. Там я провел с ней много счастливых дней, пока не наскучил ей, как это было и со всеми теми, кто ею увлекался, а тогда, чтобы избавиться от меня, она превратила меня в мирту. Многих других постигла такая же участь, и здесь перед Вами находится немало людей, превращенных в кедры, оливы и пальмы. Некоторые из них превращены в источники, в скалы, а некоторые — и в животных. Берегитесь подвергнуться такой же участи!»
Но Роджеро мало обратил внимания на это предупреждение. Он также свиделся с прелестной Альциной и, пораженный ее красотой, позволил увести себя в ее замок со стенами из золота и колоннами из алмазов. Прожил с ней весело много дней, потом надоел ей и был превращен в мирту. Но так как он обладал знанием белой магии, которая была сильнее черной, то не только освободил себя, но и отомстил Альцине за ее вероломство, освободив и всех остальных превращенных ею во что-нибудь товарищей.
Служа главным образом символом любви, мирта была, однако, у греков и символом мрачной посмертной жизни.
Древние, как известно, поместив похищенную Плутоном дочь Цереры Прозерпину в его мрачное царство теней, украсили это царство зеленой растительностью. И мирта здесь играла первенствующую роль, образуя те таинственные ходы и кущи, где блуждали неутешные, которых какая-либо невыносимая страсть заставляла раньше времени покончить с жизнью на земле. Вергилий так описывает эти аллеи вздохов:
«Недалеко оттуда ты видишь печальные поля.Это места, где раздаются громкие вздохи влюбленных,Которых неумолимая стрела АмураНасильно превратила в блуждающие тени.Здесь бродят они по таинственно скрытым тропам,Поросшим густым миртовым лесом…»
Сверх того, так как Венера, в качестве Венеры-Либитины и Афродиты-Епитимбии, являлась, с одной стороны, богиней смерти, которая, вызывая все к жизни, в то же время влекла все в мрачную бездну преисподней, чтобы снова все возродить, а с другой — охранительницей могил и смертных останков, то мирта считалась также растением смерти и украшала собой у древних греков могилы. Особенно же усердно обсаживали ею могилы дорогих покойников, веря, что она будет сопутствовать им и в царстве теней. Вера в эту связь была так велика, что в трагедии Еврипида «Электра» мы видим: всякий, кто хотел служить свидетелем на суде против умершего, должен был предварительно отправиться на его могилу и возложить миртовую ветвь в знак того, что он будет говорить на суде лишь одну правду.
От древних греков культ мирты перешел и к древним римлянам.
Эрато, муза эротической поэзии, носила миртовый венок. Таким же венком была украшена и голова бога брака — Гименея, которого всегда изображали в виде прелестного юноши с зажженным факелом в руке. Однако на алтарь покровительницы женщин — Bona Dea (добрая богиня), при служении которой не должен был присутствовать ни один мужчина, возлагать мирту было строго воспрещено, так как растение это, по мнению римлян, представляло собою напоминание о чувственном наслаждении, представителями которого являлись Амур и Венера. Полагали, что и сама мирта обладает возбуждающим началом, вследствие чего она будто бы и была даже посвящена этим божествам.