В воде рядом с отражением Виктора появилась черная мигающая тень. Затем исчезла и опять появилась. Виктор вздрогнул, но вида, что снова испугался, не подал. Лишь обтер мокрые ладони об одежду.
«Сашка! Неужели я сошел с ума? Слушать призрака и с ним разговаривать?!»
– Ну что, Витя?
«Его голос словно из трубки с плохой связью: глуховат и с помехами».
– Пришел в себя? Уже привык к говорящему призраку?
Виктор покачал головой.
– Тогда давай, вспоминай, – снова прошелестел призрак Сашки. – Тебе нужно вспомнить, обязательно. Я потому и пришел, чтобы тебе об этом сказать.
И Виктор вспоминал. Но не все сразу, а частями. Как только он слышал звук кинопроектора, это означало, что его память совершала экскурсию в прошлое, вытаскивая наружу давно забытое. Но это было после, а сначала…
А сначала ему пришлось привыкнуть к обществу висельника, – вернее, его души, – еще вернее: привыкнуть к обществу говорящей души висельника. И даже больше: стать с ней собеседником. Сашка Бахчинский. Света писала о нем. Писала, что его нашли повешенным в лесу на собственном галстуке. До этого она писала, что он сошел с ума, разговаривал сам с собой, и по нескольку суток мог не возвращаться домой из леса. Люди считали его спутавшимся с нечистой силой, но ведь они не знали правду. А если бы узнали, то все равно не поверили бы. А Виктор поверил. Поверить в услышанный рассказ не составляло трудности – после всего, с чем он столкнулся здесь за последние две недели. Или месяц? Или два? А, может, еще больше?! Виктор не мог быть уверенным.
Он разговаривал с Сашкой – так, как мог разговаривать с соседом по скамейке в городском парке. Он спрашивал своего полупрозрачного собеседника о загробном мире и, не задумываясь, верил во все, что слышал в ответ.
Что видит первым умерший человек?
Есть ли какие-нибудь чувства у души на том свете?
Видит ли душа своих родных в мире бьющихся сердец?
Может ли душа влиять на физический мир, который оставила?
Были и вопросы, на которые Сашка так и не ответил.
«Нельзя».
«Запрещено».
Были и вопросы, после которых Сашка исчезал. И Виктор, смешно даже сказать, боялся, что больше его не увидит. Но отдающий холодом призрак все равно возвращался. И в своих следующих вопросах Виктор был уже более осторожен.
– Скажи мне: я знаю «Мистера Икс»?
– Вспоминай, Витя. Для этого ты и здесь.
– Но ты же знаешь? – Виктор взглянул на продолжающего дрожать собеседника. – Так расскажи.
Призрак пропал, а затем снова оказался рядом с Виктором.
– Нельзя мне, Витя. Не все в мире так просто – а особенно для самоубийц... Ты вообще: догадываешься, кто тебя вывел из Кольца?
Виктор неуверенно покачал головой.
– Отец это был твой, Витя. Вернее, душа его. Ведь бабочки – это кто? Души умерших. Вот так. Мою-то видел, черную?
– Видел... – чуть ли не машинально ответил Виктор.
Он был потрясен. Отец! Отец...
– Почему же он не пришел... как ты? – выдавил он. – Почему его сейчас тут нет?
– Что ты, Витя! – махнул рукой тот, кто при жизни был Александром Николаевичем Бахчинским. Санькой Арбузом, как называли его в школьные годы. – Твой батя с неба прилетел, а там свои законы. Что он мог – то и сделал. По-другому нельзя. И так, считай, он тут в «самоволке» был. Это я, неприкаянный висельник, не могу найти лазейку ни в ад, ни в рай. Вот и приходится быть все время там, где свою смерть нашел… Ты, Витя, расспросы-то оставь. Ты вспоминай – для этого ты и здесь сейчас, у озера. За пределами Кольца...
– А кто Кольцо соорудил? – все-таки не удержался от вопроса Краснов. – Кто такой «Мистер Икс»?
– Вспоминай, – повторил призрак Саньки Арбуза. – Посмотри на озеро еще и еще – может, чего и придет в голову. А я все-таки попробую кое-что подсказать, если смогу...
«Озеро... Лесное озеро... – Взгляд Виктора скользил по неподвижной воде. – Нет, не так. Таинственное Озеро. С большой буквы».
Вдох лесной достопримечательности не поддается никакой предсказуемости. Озеро может оставаться неизменным десяток лет, но бывало, что за один год дышит несколько раз. Точного распорядка здесь никакого не было… Эта легенда запала в душу Виктора. И он откуда-то знал, когда озеро в очередной раз обмелеет. Он и раньше чувствовал, что чем-то отличается от своих сверстников – или это только ему казалось из-за желания быть не таким как все?.. Как бы там ни было, эта особенность оставалась чрезвычайно важной для него, обязуясь при случае сыграть большую роль в его собственной судьбе.
Когда Озеро делало вдох, обнажалось сокрытое веками, – то, к чему однажды удалось прикоснуться.
– Сегодня ночью спадет вода. Как дно подсохнет, пойдем искать камень.