Змейка на столе зашевелилась и застыла, образовав маленькую восьмерку. Таким же застывшим был и редактор.
– Я думаю, следует еще кое-что пояснить, прежде чем вы, Антон Гаврилович, выберете один из вариантов.
Редактор заерзал в кресле. Змейка снова зашевелилась и приняла форму петли.
– Первые, по хронологии, герои моего романа, появившиеся на втором этапе развития моего мира, не отягощались ни новой семьей, ни новым именем, ни новой памятью. К сожалению, основных героев было не так уж много, но я тогда только начинал, и мне это простительно...Во время самосоздания этой части романа мне удалось, не без участия Виктора, сотворить его возлюбленную – коварную и талантливую ведьму, о силе которой я даже не догадывался. Но, наверное, мне следует поблагодарить этот мой персонаж – ведь без него роман не вышел бы таким, каков он сейчас. Марьяна оказалась моим первым внедренцем, и единственным, украденным из далеких краев – из одного села на востоке Украины, где протекает речушка Крепенка. Украденной с особой целью.
Многие персонажи, которым досталась хоть сколько-нибудь заметная роль в романе, на третьем этапе развития: Красновы, Олежка Вишневский, его отец Григорий, Лис, Мельник, Валерка Десятин и другие – это также внедренцы. То есть, те, кого я внедрил в свой роман из реальной жизни. Но есть там и картонные образы – которые ждут своего внедренца, способного оживить их! И вы можете представить, как становится жаль, когда внедренец оказывается таким же бумажным, как и представитель книжной массовки. Но ведь для того и существуем мы, писатели (не так ли?!), дающие Соус читательскому воображению – чтобы своевременно менять ингредиенты этого Соуса! Безусловно, я не идеален. И я тоже менял ингредиенты – и неоднократно!
Уже пришедший в себя редактор слушал и время от времени поглядывал на змейку. Она не шевелилась, но потрогать ее Авдеев не решался. Хотя и не верил, что сигарета действительно превратилась в змею. Сидящий напротив него небритый фокусник замолчал. Авдеев демонстративно зевнул и спросил:
– Скажите: вы внедряли и детей?
– Все внедренцы – зрелые люди, а вот производными от них могли быть кто угодно. Дети? А почему бы и нет?! Да хоть кто! – пусть даже крысы или кроты.
– Вы ненавидите детей?
Писатель вскинул брови:
– Вы меня удивляете, любезный! Ненавидеть детей?! У меня для этого нет абсолютно никаких причин! Я всего лишь ищу, как и всякий любой писатель, своих новых персонажей, у которых будет особый, пусть даже и приобретенный, иммунитет, – для своих будущих романов. Ведь Человек – это что? Это просто-напросто обыкновенный материал, проверять который на прочность необходимо в самом начале – тогда, когда еще не поздно это что-то или кого-то поменять.
Авдеев снова посмотрел на змейку. Она не шевелилась.
– Кто вы? – спросил редактор. – Ваша фамилия, случаем, не Кио?
– Нет, не Кио, – серьезно ответил автор.
– Тогда, может быть, Гудини, Копперфильд или…
– Свое настоящее имя мне уже впору и забыть. А самым уместным, думаю, будет вот такое: Нонталпафиг.
Авдеев вскинул брови. Писатель со странным именем объяснил:
– «Talpa» в переводе с итальянского – «крот», в словосочетании с «fig» оно означает «обычного человека», а приставив «non», мы получаем полную противоположность обычному человеку.
– То бишь, вы – человек необычный, – сказал редактор и, взяв со стола лист бумаги, свернул его трубочкой и смахнул змею на пол.
Она упала – и исчезла.
– Необычный, – повторил редактор. Его лицо медленно наливалось кровью.
Автор молча кивнул и развязал тесемки папки.
– Шли бы вы, господин Пофи́г, – Авдеев уже едва сдерживал себя, – куда-нибудь в другое место.
Тот, кто назвал себя Нонталпафигом, невозмутимо перебирал листки. Потом поднял глаза на Антона Гавриловича и сказал:
– Соус, который я преподношу читателю, должен быть ему по вкусу. Не так ли, господин редактор?! Имея же честь беседовать с вами, один из моих картонных персонажей получил шанс стать живым. Вы понимаете, о чем я? Вы – и есть мой новый внедренец, без которого я уже не представляю свой Соус! Вот тогда он будет необходимого качества! Ну, так что же, любезнейший Антон Гаврилович: вам с памятью или без?!
– Мне лучше, чтобы вас здесь больше не было, – процедил редактор. – И чтобы я о вас забыл!
– Значит, без памяти, – усмехнулся Нонталпафиг и дунул в пожелтевшие листки своей рукописи.
«– У моего создателя был свой дар, и свои правила.
– Кто твой создатель? Какие у него были правила?
– Когда ты сильно перегибаешься через край, чтобы заглянуть в колодец, случайным обстоятельствам выпадает джокер.