– Ответная реакция, – довольно произнес НТФ голосом жены.
– По-моему, это просто чудесно. Должен признаться, я… приятно удивлен, – сказал Последний Редактор, чувствуя на себе тяжелый взгляд собеседника.
– Вижу, вы мне не лжете, – наконец произнес писатель. – Вам все еще интересно, как я узнал о вашем подспудном желании меня убить?
– Если я достоин этого ответа… – вяло начал Седьмой, но НТФ снова перебил его:
– Такой информации, вы хотели сказать? Думаю, да… Таблетка начала действовать. Не забудьте направить жену к доктору. Ведь вы ее любите…
Седьмой промолчал, но, кажется, от него и не ждали ответа.
– Человек, умеющий скрывать свои мысли. Я сразу понял, что вы особенный. Ничем не выдавая своих желаний, вы все-таки не смогли удержать запах самой настоящей золотой лихорадки. И мне ничего не оставалось делать, как войти в вас. Оставив на некоторое время свою оболочку в позе читающего рукопись, я запрыгнул на подножку вашего автобуса – да так ловко, что вы ничего не заметили! То, что я увидел, меня шокировало! То, в чьем отсутствии я был уверен, существовало! Черная нить – нить смерти! Она соединяла наши оболочки! – Голос НТФ был полон искреннего изумления, даже какого-то восторга. – Я столько раз видел подобное… Но всегда мог видеть это из своего автобуса. Сейчас же связь убийцы с жертвой, где я был жертвой, была видна мне лишь из вашего!
Последний Редактор наклонив голову, уткнулся подбородком себе в грудь и прошептал:
– Черт, я даже не подумал об этом. Нить Смерти – она меня выдала. – Подняв голову, он «посмотрел» своими обожженными глазницами на жену. – Вы знали, что я вас убью. Или, по крайней мере… попытаюсь это сделать. И, тем не менее, оставили монолог в романе. Дав добро на свою же ахиллесову пяту, о которой не нужно и заявлять, вы, в то же время, оставались слишком невнимательны. И не смогли предотвратить свое убийство! Но почему?!
«Он пожал плечами», – подумал редактор, и был прав.
– Одно из двух: или развиваться, или угаснуть. Я никогда не простил бы себе, если бы лишился такого шанса.
Но ведь он видел эти ниточки! И дергал за них! Скрытый монолог – он осуществил заложенный в него смысл!
– Но я же видел эти ниточки! Ваш Дар – разве он не стал моим сразу после вашей смерти? Разве не вы искали запасные автобусы, но не могли найти их?
Голос жены был так же искренен, как и раньше:
– Я действительно испугался тогда. Пожалуй, никогда еще я так не пугался. Мой Дар стал на время вашим, а я не смог отыскать запасные отходы к спасению. И я действительно умер.
– И? – Это был неполный ответ, и Седьмой требовал объяснения.
– Моя смерть оказалась клинической.
– То есть?
Нет, конечно, Седьмой знал, что такое «клиническая смерть». Но в данном случае это все равно не делало ответ полным.
– Будучи простым человеком, я был уже мертвым. Мой мозг проткнула железка, погубив его, но сердце моей оболочки все еще продолжало биться. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Даже тогда, когда вы засунули мое тело в шкаф, сердце не остановилось.
– Я щупал ваш пульс!
– Приложи вы зеркальце к моим губам, вы бы все поняли. И у вас был бы шанс что-то изменить. Но вы этого не сделали. И оставили этот шанс мне. Мозг оболочки был мертв, но Моя Жизнь лихорадочно искала путь к спасению.
«И он нашел этот путь», – подумал Седьмой, зная, что прав.
– И Она нашла этот путь, – сказал Нонталпафиг знакомым голосом жены, но с чуждой ей интонацией. – Через несколько минут после того, как вы ушли домой и прихватили с собой мою рукопись, сердце оболочки в шкафу остановилось, высвободив Мою Жизнь из заточения. Да-да, мой друг. Именно «заточение». Тюрьма, если хотите! Отравляющий разум яд, если быть точнее. Умирающая оболочка с убитым мозгом лишала находившуюся в ней Мою Жизнь способности мыслить. Но оставались законы физики. Моя Жизнь, наполненная последним теплом уже мертвого тела, словно мыльный пузырь, стала подниматься вверх, к потолку, чтобы… через несколько мгновений остыть и исчезнуть навсегда.
Наступившую паузу первым нарушил Седьмой:
– Интересная трактовка души. Мыльный пузырь. Подняться вверх, остыть и исчезнуть. А как же ангелы? Черти? Что заберут они с собой, если ваша душа исчезнет? И… куда она может исчезнуть? И почему не исчезла?!
– Вы путаете тонкие материи с физическим миром, мой друг. А Моя Жизнь физический мир еще не покинула. И, к тому же… она не стала остывать.
Седьмой помотал головой:
– Тогда я ничего не понимаю. Разве вы не сказали сами, что умерли?
Нонталпафиг, довольно прищелкнув пальчиками жены последнего редактора, ответил: