«Как же так? – спросил он себя. – Ведь я до зоны километров десять отмахал...»
Ответа на этот вопрос у него не было.
А позже выяснилось, что в лесу он провел двое суток с лишним...
* * *
Может это был и самообман, то очень скоро Александр Николаевич понял, что в присутствии Вольной теперь нуждается постоянно, и что Она – его жизнь, его пища, его Бог. Обман это был или нет, но только какая в том разница, если он впервые в жизни по-настоящему влюбился! И теперь больше всего он думал о том, как бы эту Любовь не потерять.
– Дубина стоеросовая! – выругался он на свою дворовую собаку, убежавшую с привязи – и сразу же забыл о ней.
Его расцарапанное тело с помощью Ее чудодейственных пальцев уже почти зажило и совсем не болело. Живущий в груди зверек теперь плакал и пел одновременно, заставляя хозяина то страдать, поддаваясь необъяснимой грусти, то, воодушевляясь, впадать в такую же необъяснимую негу. Подобная амальгама чувств его тяготила. Изможденный и воспаленный разум учителя противился такой неразберихе, пытаясь доказать, что все это нереально, эфемерно, – но этот флер таинственности и околдовывал Александра Николаевича, заставляя забыть обо всем, что его когда-то интересовало.
Вскоре он увиделся с Ней снова, – всего лишь на день, – но как он был счастлив тогда! И был он счастлив вдвойне, когда Вольная сама назначила ему новую встречу, а затем еще одну, и еще! Теперь он видел Вольную ежедневно – благо, шли летние каникулы, – и был уверен, что все его невзгоды и неудачи уже позади. А еще он так надеялся, что когда-нибудь Она представит своего батюшку, и покажет дом, в котором, по Ее рассказам, вместе с ним проживала. Но, к огорчению учителя, Вольная все время откладывала встречу со своим родителем, внося в голову влюбленного смуту и сомнения.
Между тем, их встречи продолжались. И однажды Александр Николаевич заметил у себя необычные способности, развившиеся рядом с Вольной: теперь он мог общаться с растениями и животными, так как стал понимать их язык! Подобное волшебство он объяснял даром свыше, хотя мистицизм происходящего его несколько и озадачивал. И, в то же время, он признавал, что все это прекрасно, и ему не хотелось разлучаться ни с Ней, ни с лесом, скрывавшим их двоих от посторонних глаз.
Но каждый вечер Она заставляла Александра Николаевича уходить обратно. И эти расставания были для него мучительными. Кое-кто в деревне уже начал подумывать о том, что у школьного учителя не все в порядке с головой – каждое утро он, облачившись в чистое, уходил в лес, и каждый вечер из него возвращался. Однажды за ним попытались проследить, но тут же потеряли из виду, а карауля у леса вечером, очень удивились – учитель оказался позади всех и преспокойно направлялся к своему дому! Поговаривали, что он спутался с нечистой силой. Некоторые утверждали, что он обыкновенный алкоголик, допившийся до чертиков. Многие стали обходить его стороной. Он же как будто не замечал косых взглядов и каждый день встречался с Прекрасной Незнакомкой, ставшей для него Единственным Смыслом Жизни.
* * *
– Мой батюшка вчерась выиграл в карты сорок зайцев, – сказала Вольная. – Хочешь посмотрети?
«Какая Она красивая, – подумал учитель, кивая в ответ. – Какая счастливая!»
Улыбнувшись, Она взяла его за руку и повела в чащу леса. Продвигались они через гущину́ так тихо, что не будь он с Ней знаком, то подумал бы, что это невозможно. Впереди открылась поляна – там резвились зайцы, а у подножия самого большого дуба что-то искал еж. Вольная, оставив учителя, вышла из-под деревьев, и косые окружили Ее и стали играть с Ней. Очень похожую картину Александр Николаевич видел в каком-то старом мультфильме, но сейчас все происходило в действительности.
«Кто Она?» – думал он, и смотрел на Эту Прекрасную Девушку, которая бегала по густой траве вместе с зайцами, и Ее колышущиеся груди и бедра, просматривавшиеся под белой тканью, сводили его с ума.
«Ты сошел с ума, – тут же отвечал он сам себе. – Точно! Ты безумец! Какая разница, кто Она, если тебе хочется Ее постоянно!» И это было не просто возбуждение – это было неописуемое сладострастное мучительное чувство, пронизывавшее всю его плоть. Его переполняла страсть, он неистово хотел Ее.
Не выдержав, Александр Николаевич подбежал к Вольной, и Она впилась поцелуем в его истосковавшиеся губы.
Зайцы разбежались кто куда.
Предаваясь близости с Ней, он был самым счастливым человеком и самым несчастным одновременно. Он будто выжимал из этого чувства последние соки, отдаваясь Ей полностью и беззаветно. Он любил и страдал.
Потом, лежа на поляне, он категорично заявил:
– Я должен познакомиться с твоим отцом! Прямо сейчас!