И вот, спустя века и века, ты начинаешь думать, что ты и есть Бог. Но вокруг все равно ничего не меняется. Как была тишина и пустота, так они и остались. И ты снова ждешь. А потом начинаешь проклинать и Бога, и всех тех, кто вел тебя к нему всю твою жизнь. Ты отрекаешься от него – там, в пустоте и тишине, – и взываешь к Дьяволу, осознавшему сущность вечной жизни и вовремя избавившемуся от крыльев. Но все тщетно. Ты наконец-то понимаешь, что и туда тебе закрыта дорога. Ни с Богом, ни с Дьяволом... Твой разум будет ощущать лишь боль, вечную и нестерпимую, боль земных грешников. Ты будешь отнимать у них боль! Она станет стекаться к тебе со всех сторон. А ты так и останешься один. Вот она – твоя вечная жизнь!
– Если там пустота, то что можешь предложить мне ты?
– Я покажу тебе дорогу в ад, и обещаю: там ты не будешь один. В аду такие же, как ты.
– Там больно?
– Твою боль заберут праведники. Но самый большой твой страх при жизни будет с тобой там постоянно.
– А чего боялся ты?
– Всегда боялись только меня.
– Я должен кого-то убить?
– Или ты останешься один…
Глава 7. «Существовал здесь и свой объект поклонения»
Выглядящая лет на шестьдесят женщина в очках с толстыми линзами разламывала черно-красные куски и аккуратно раскладывала размельченную глину на прозрачной пленке. Легкое платье с яркими цветами было все измазано, – так же как руки и ноги самой женщины. Седую паклю волос стягивали на макушке две невзрачные резинки. Несмотря на такие комичные «антенки» на голове, женщина, – а это была Наталья Павловна Кузьмичева, учитель русского языка и литературы, – выглядела сосредоточенной и серьезной.
Взглянув на высоко висящее в небе солнце, она прекратила свое занятие, вытерла рукой лоб и заковыляла в сторону раскидистого платана, вздымающегося над неглубоким оврагом. Возле дерева темнел вход в пещеру. В тени, окруженный банками с мутной жидкостью, сидел замурзанный мальчуган без единого волоска на голове. Одетый в одни синие шорты, он через банку с водой смотрел на солнце.
Здесь готовилось лечебное снадобье, а попросту говоря, отстаивалась глина. Наталья Павловна начала просматривать банки и оставлять в сторону те, в которых вода была наиболее прозрачной. Мальчик молча наблюдал за ее действиями.
«Скоро учебный год, а классы не побелены, – думала учительница. – И окна покрасить бы не мешало. Но когда этим заниматься? И кому заниматься?..»
Мысли ее сына были совсем другими.
«Эх, картошечки бы жареной! – думал он. – С солеными огурчиками да с маслятами... Вот залезу к этому жирному борову – у него-то точно есть бочковые огурцы!»
– На, Игорек, – мать протянула ему банку.
Мальчик слил воду и, не спеша, стал вынимать мокрую глину и раскладывать на полиэтилене, придавая ей форму лепешек. Наталья Павловна пожала плечами.
«Аб-сорбент или ад-сорбент? И когда уже прекратится эта дезинфекция… или дезинсекция? Только и спасение, что в землю зарыться. А огороды»?
Игорек взял следующую банку. – «Высушить, растолочь – и готов порошок… Клевая все-таки штука – глина. И от смертельного дыхания спасает, и ешь ее вместо всяких там лекарств. Хорошо, конечно, что мы стали жить под землей. Совсем как первобытные… Правда, жрачки нормальной нет… Вот это беда бедовая!»
Игорек ухмыльнулся уголками губ – точно так, как делал это отец. Мальчик верил, что отец жив, что он вернется и заберет их отсюда. Он должен, должен найти проход в этом Кольце! Иначе все они превратятся в старых придурков...
Игорек и сам не сидел сложа руки. Только вчера он вместе с Сережкой Безродным в очередной раз ходил искать хоть какую-нибудь лазейку в Кольце. И впервые им удалось забраться так далеко…
Пробираясь по лесу в сторону дороги на Первомайск, ребята услышали монотонное бормотание, перемежаемое всхлипами и стонами. Подкравшись поближе, они увидели сидящую на корточках боком к ним горбунью, иногда подменявшую продавщицу в деревенском магазине.
– Ей что-то кажется, – прошептал Сережка. – Видишь: будто с кем-то говорит.
Ребята прислушались, но до них доносились лишь бессвязные обрывки фраз:
– К вечеру, к вечеру... хотела, а солнце мне в глаза… я сейчас... где?.. Как… судьба, а он говорит... душа твоя…
Игорек посмотрел на товарища и покрутил пальцем у виска.